С этим мнением большинство моряков согласились.
Когда плот проделал половину пути между берегом и «Улиссом», Титов спросил:
– Зачем плывем, Василий Терентьевич?
– Хочу осмотреть каюту Михаила.
– Думаешь, там деньги?
– Не уверен.
– Так чего будем искать?
– Может быть, что-нибудь найдем в его вещах.
Титов внимательно посмотрел на Седова, ему показалось, что Василий Терентьевич не хочет говорить ему всей правды.
Когда плот подплыл к балкеру, капитан в который раз удивил старпома. Хоть и не без труда, но он все-таки залез по веревке на палубу «Улисса», на этот раз благодаря не столько рукам, сколько ногам, которыми ловко обвивал веревку.
Титов вскарабкался на судно вслед за ним.
Палуба балкера приобрела еще более ощутимый наклон. Корма по сравнению с застрявшим на подводной скале носом опустилась метра на полтора.
– Я пойду в каюту Михаила, – сказал капитан, – а ты спустись в машинное отделение, посмотри, как там обстоят дела. Когда будешь возвращаться, загляни в мою каюту. В шкафу стоит пятилитровая пластиковая бутылка со спиртом. Возьмем ее с собой.
– Сделаю.
Они вошли в судовую надстройку и включили фонарики. Запускать динамо-машину, чтобы воспользоваться электрическим освещением, не имело смысла, к тому же Седов не был уверен, что в частично затопленном МКО не произойдет короткое замыкание. Лучи от фонариков осветили узкий коридор, где капитан и старпом временно расстались.
Аккумуляторы в фонарике Василия Терентьевича были частично разряженными, но для задуманного дела яркой иллюминации и не требовалось. Капитан мог и на ощупь найти каюту, в которой жили второй помощник и матрос Дмитрий Крачков.
Отворив дверь, он осветил фонариком тесное помещение и вошел внутрь. В каюте, на половине, которую временно занимал Дмитрий Крачков (в каюте матроса после произошедшего короткого замыкания меняли электропроводку), царил хаос. В обычные дни Седов требовал от команды, чтобы в каютах поддерживался образцовый порядок. На этот раз помещение покидали в спешке. Шконка второго помощника была аккуратно заправлена, поскольку прошедшей ночью он нес вахту. Одеяло Дмитрия лежало на полу, там же валялись предметы, упавшие со стола и полок во время кораблекрушения.
Михаил занимал правую часть каюты. Именно ее и стал обследовать капитан. Первым делом он проверил, не лежит ли что-нибудь у второго помощника под подушкой и под матрасом, затем с особой тщательностью осмотрел одежду и личные вещи Михаила, а закончив осмотр, сел на кровать Дмитрия.
По лицу Василия Терентьевича можно было догадаться, что он был чем-то озадачен, вероятно, тем, что не обнаружил в каюте то, что рассчитывал в ней найти.