Когда Валя идет с мамой за ручку, прохожие говорят: “Какая хорошая девочка!” “Я мальчик!” — обиженно протестует Валя. Он очень вежливый и воспитанный ребенок: “Пожалуйста... Спасибо... Простите, я больше не буду”. Валя слушается маму и папу. Что его накажут или нашлепают — это ерунда, он может не заплакать даже от укола. Но вот когда мама вдруг становится сердита, почему-то вдруг сразу не любит его и не хочет мириться, Вале становится очень плохо и даже страшно. Раньше он долго и горько плакал. А потом стал очень послушным, обо всем спрашивал маму: “Можно?” Маме даже надоело отвечать.
Слушаться тяжело: все-то ему нельзя, всюду он виноват. Залезать на дерево нельзя — упадешь, прокатиться с горки нельзя — разобьешь нос, снять свитер в жаркий день нельзя — простудишься, попадешь в больницу. И мальчик стал очень рассудительным и осторожным. Даже когда мама разрешает спрыгнуть с лесенки за руку, он не хочет: “Упаду, расшибу нос”. Ему говорят: “Трусишка”. Валя завидует Петьке: он смелый, на деревья лазает, со всеми дерется, никого не боится, взрослых не слушается. Валина мечта — побороть Петьку. Но с ним лучше не связываться, лучше сказать маме. Ему тогда говорят: “Ябеда”. Нелегко живется ребенку.
Но однажды он устроил бунт: вдруг перестал слушаться. Я в душе обрадовалась: ребенок проявляет волю. Но тут и мне досталось. Сидим за столом, мирно беседуем, вдруг... От неожиданности опрокинула чашку с чаем: “Валя?!” Смущенные родители объясняют, что уже несколько дней в доме бедствие: ребенок начал щипать всех подряд. “Все ясно, налицо — скрытая агрессивность, насилие за насилие”, — рассудила я в качестве “специалиста”. Но мне лично не хотелось быть жертвой этой “закономерной реакции”. “Давай договоримся, Валик, —предложила я, —как только ты меня ущипнешь, я тебе — щелчок в лоб. Такая у нас игра будет. Договорились?” Ущипнул — щелчок в лоб, посильнее, чтобы почувствовал. Ни слез, ни обиды: договорились, игра такая. Второй раз — то же. На третий — Валина рука протягивается и отдергивается. На четвертый — рука тянется и прячется за спину... Так при помощи этой нехитрой “методики” с дурной привычкой мы справились: больше Валя к ней не возвращался.
Пусть не подумают Валины папа и мама, что я осуждаю их за плохое поведение ребенка. Я-то знаю, как они стараются. Легко ли воспитать единственного ребенка, сверхчувствительного, возбудимого, с активным темпераментом? Дать ему волю — будет своевольным, непослушным, распущенным; постоянно одергивать и наказывать — будет безвольным и пассивным. Как найти меру? Кто может научить этому? Мера всегда индивидуальна, нельзя ее научно вычислить, найти алгоритм: как, когда, насколько наказать... Воспитание сродни искусству. У художника есть своя техника, правила, каноны искусства; но самое главное совершается в таинстве творчества. Когда оно свершилось, можно “поверить алгеброй гармонию”, но самому творчеству эта алгебра не поможет.