— Это гость лишь запоздалый у порога моего, — продекламировал Степа. — Гость — и больше ничего. Будет мешать, выгоню поганой метлой. Специально испоганю метлу и выгоню.
Тропа, петляя между кустами и норами, вывела к дому. Гость на крыльце материализовался в ангелоподобную девушку с длинными волнистыми волосами цвета спелой пшеницы. «Я помню чудное мгновенье, — всколыхнулось в мозгу бессмертное. — Передо мной явилась ты…»
Степа моргнул. Мимолетное видение не исчезло.
— Где Вы пропадаете? — капризно сказал гений чистой красоты. — Я жду, жду, всю попу отсидела.
Она пощелкала пальчиками у него перед глазами.
— Отомри, лысик. У меня нога болит, подвернула нечаянно. И пить хочу.
Степан кивнул. Боком, осторожно, стараясь не помять рюкзак, он протиснулся мимо девушки и открыл дверь.
— Вода в кране, — сказал он. — Стаканы на полке.
— Я пью минеральную без газа, — брезгливо сказала девушка, но Степан ее уже не слушал. У него было дело, срочность которого трудно переоценить.
Поставив рюкзак на табуретку, он приоткрыл горлышко, просунул руку и пощупал шуршунчики. Славные, упругие.
— Эй, ты посмотришь мою ногу? — напомнила о себе настырная красавица. Нет, милая, сейчас не до тебя.
— Шуршунчики не терпят суеты, — пояснил Степан. Он выбрал наиболее бойких, ухватил в горсть и выдернул из рюкзака. С этого момента пошел отсчет.
Раз — промыть под краном. Два — положить в кан и залить раствором желчного камня черной квакши. Три, четыре, пять. Добавить сок трифолексии. Накрыть крышкой. Шесть, семь. Бросить горсть сушеных мушек…Девять — включить спиртовку и поставить плошку с маслом.
Красотуля маячит на периферии зрения и пытается что-то сказать. Некогда! Мушки растворяются ровно за три счета. «Сколько раз себе говорил — заранее включать и ставить», — с досадой подумал Степан. Одиннадцать, двенадцать, масло покрылось пузырьками. Успеваю! Вынуть шуршунчика, протереть салфеткой и в масло. Один посинел, выбросить. Четырнадцать, пятнадцать. Олег считает стихами, на стенку повесил, а Степану привычнее в цифрах. Девятнадцать, двадцать… Масло приняло характерный розовый цвет. Есть!
Степан собрал шумовкой тонкие пластинки готовых шуршунчиков, выложил их на лист мятника (просто так, для аромата) и понес в дальнюю комнату.
Олег не спал, глаза его сверкали в полумраке.
Степа сунул ему в рот первую пластинку и со всегдашним удовлетворением смотрел, как включается дыхание и розовеют щеки. Третий шуршунчик Олег взял сам.
— Далеко ходил? — спросил он, когда смог говорить.
— Не близко.
— Спасибо. А сам?
— Сейчас займусь. Не все сразу.