Но вот спуск завершился, и Девен облегченно перевел дух, стараясь не задумываться, как покинет волнолом, когда с делом будет покончено.
Сорванный ветром берет канул в темные воды реки. Слегка дрожа, хотя он ничуть не замерз, Девен пригнулся пониже и осторожно выглянул из-за быка. Луна, стоявшая на волноломе у основания каменной опоры по ту сторону пролета, преклонила колени. Шум над рекой стих настолько, что Девен ясно, отчетливо слышал ее голос.
– Батюшка Темза! – учтиво, торжественно проговорила она. Чары, скрывавшие ее облик весь день, рассеялись, но тень пролета надежно берегла эльфийку от любопытных взглядов с берега. В эти минуты серебристый силуэт со склоненной головой был виден одному только Девену. – Как взывает к твоим водам луна, так и я, дочь луны, взываю к тебе. Взываю с нижайшей мольбой: явись, дай совет. Воды твои хранят великие тайны, всю мудрость древних времен. Молю: поведай мне о Суспирии и постигшем ее проклятии. Прошу о сем не для себя, но ради всего своего народа. Быть может, от этой истории зависит судьба всех дивных на свете. Услышь мои мольбы, Батюшка Темза, откликнись!
В ожидании дальнейших событий, а кроме того, опасаясь, как бы Луна его не услышала, Девен едва осмеливался дышать. Речные волны лизали доски волноломов в каком-то ярде от их верхней кромки. Каждое движение, пусть самое незаметное, привлекало взор. Какой знак будет Луне ответом? Лицо в воде? Голос? Нет, Темза безмолвствовала – только плавучий мусор несся вниз по течению сквозь узкие пролеты меж опор.
Девен ждал, и Луна ждала, но ничего не происходило.
Но вот к тихому ропоту воды прибавился новый звук. Девен узнал его только после того, как звук повторился. То были не слова – глухие, прерывистые вздохи, предвестники слез, готовых хлынуть из глаз.
– Прошу тебя, – прошептала Луна. Вся ее церемонность исчезла без следа, теперь она говорила от сердца. – Прошу, умоляю, ответь.
Река не откликалась.
– Батюшка Темза… неужели тебе угодно, чтоб ее власть продолжалась? Или наши дела для тебя ничего не значат? Она извращает, уродует всё и всех. Я едва помню, где и как жила, пока не пришла сюда, но та жизнь была не настолько холодной. Я верно служила ей и в глубине моря, и при дворе Елизаветы – повсюду, куда ни пошлет, и теперь стою на грани гибели. Спасение только в одном – в ее низвержении. Без твоей помощи я останусь ни с чем. Я…
Вновь судорожный, прерывистый вздох. Плечи Луны устало поникли, точно лишившись брони целеустремленности и напора, доселе помогавшей ей хранить твердость духа. Костяшки пальцев, стиснувших край волнолома, белели в ночной темноте.