Василий Алексеевич меня не забывал. Письма я с двухнедельной периодичностью от него получал. Знал, что в этот сезон невероятно обогатившийся торговец в Чуйскую степь сам не поехал. Приказчиков отправил. Дело разрасталось и требовало присутствия главы торгового дома в «штабе». Весной еще в одном из посланий хвастался, что только в Ирбите наторговал на шестьсот тысяч. Причем шерсть вообще себе оставил как сырье для шерстяных тканей. А чай и искусно выделанную китайскую посуду в Томск для перепродажи отправил.
Вот и думай как хочешь. Что из этих товаров на наше общее, уворованное из недр империи, серебро закуплено, а что на деньги Гилева. Мне ведь чужого-то не нужно. Мне и так каждый пятый рубль с общих дел шел. Но хотелось думать, что из тех, ирбитских, шестисот хотя бы сто тысяч – точно мои.
Ну, может быть, чуть меньше. Я Василия попросил присматривать за моей медицинской научно-исследовательской лабораторией, которая окружной больницей официально называется. Чтобы у господина Дионисия Михайловича Михайловского ни в чем нужды не было.
Тут позволю себе еще одно отступление, раз уж речь о медицине зашла.
Я уже, кажется, говорил, что Стоцкий навел порядок в пересыльном остроге. Наладил учет и распределение арестантов и ссыльнопоселенцев. Завел картотеку. Выяснил, кто какими талантами обладает. Молодец, нечего сказать! Я уже Дюгамелю и представление на повышение Фелициана Игнатьевича в чине отправил.
Ну так вот. Среди «врагов народа» обнаружилась масса интереснейших личностей. Парочка железнодорожников – специалистов по водоснабжению, десяток недоучившихся студентов, четверо типографских мастеров. И в том числе Флориан Петрович Зацкевич – варшавский врач-акушер. Учитывая страшенный дефицит в губернии людей с медицинскими знаниями, этого я сразу велел из общих бараков перевести в сравнительно комфортабельную камеру тюремного замка и потребовал его личное дело. Нужно же выяснить, могу я доверить здоровье людей Зацкевичу или он маньяк какой-нибудь.
Слава богу, ни маньяком, ни бунтовщиком акушер не был. В его аптеке в Варшаве полиция обнаружила небольшую химическую лабораторию, и доктор не сумел внятно объяснить назначение некоторых веществ, по мнению исправников, смахивающих на взрывчатые. Флориана Петровича обвинили в пособничестве сепаратистам и в том, что он будто бы занимался изготовлением для них бомб. Судили скорым военно-полевым судом и приговорили к поселению в Сибири на пятнадцать лет.
Встретился, поговорил. Тот сначала даже верить не хотел, что мне именно правда нужна, – очень уж любопытно стало, что же такое этакое он в аптеке варил. Да еще и похожее на взрывчатку. Оказалось, доморощенный химик всего-навсего исследовал лекарственные свойства нитроглицерина.