«Сведения, касающиеся вновь освоенных пустолежащих земель и их населения» – это новый пункт. До летнего указа его в отчетности не было. Но и тут нам есть что сказать. Чем похвастаться. Одни датчане чего стоят. А еще ведь и русские «самоходы» имеются. Межевая комиссия на будущую весну десять тысяч участков готовит только на землях гражданского правления. Из АГО сведения скупы и отрывочны. Будто это тайна великая – сколько они новых крестьян на землю в текущем году поселили.
Хотя мы тоже не торопимся указывать, что благодаря голоду на Урале удалось сманить в край дефицитных мастеровых и строителей. Более трех тысяч! Для задыхающегося от нехватки рабочих рук Томска это просто глоток свежего воздуха! А вот владельцам уральских заводов о такой нашей активности лучше не знать…
«Состояние урожая и вообще средств народного продовольствия». Ха! Да мы весь год всю Западную Сибирь кормили. И Красноярск в придачу. Цены в городах губернии слегка выросли, но и товарооборот резко подскочил. Земледельцы торопились истратить нежданно свалившуюся прибыль. А осенью вдруг выяснили, что «праздник живота» продолжается. Снова с юга на окрестности Семипалатинска принесло саранчу, а поздние весенние заморозки лишили последних надежд на хотя бы неплохой урожай в Омской и Тобольской губерниях. И снова потянулись ко мне в край купцы. Пошли на юг, в хлебный город Бийск, пароходы.
«Состояние народного здравия». Пришлось расписывать чуть ли не по волостям. Для контраста. Потому что там, где трудился Дионисий Михайлович Михайловский или кто-нибудь из его учеников, и младенцев выживало больше, и от болезней людей мерло меньше. В виде цифр вообще чудесная картина получилась. Тут уж мы с Павлушей не постеснялись. Расписали и наши с ним заслуги, и успехи моего алтайского медицинского центра.
«Состояние народной нравственности, умножение или уменьшение числа преступлений, роды их, особенные сопровождавшие их обстоятельства, когда они заслуживают и особенного внимания, охранение общественного спокойствия и благочиния». Писать в этом пункте о курьезе, с коллежским секретарем Лещевым приключившемся, или пусть его? Так-то оно, конечно, особенного внимания потребовало. Но, с другой стороны, Александр Никитич всего лишь приказ в силу своего разумения и таланта выполнял. И не его вина, что цели ему были указаны четкие, а вот методы достижения – весьма и весьма расплывчатые. А у нас в Сибири народ живет конкретный, намеки плохо понимающий…
Степаныч мешал. И пиво с водкой, и мне – вчитываться в новые, только сегодня доставленные в кабинет таблицы к отчету. Песни пел, гад, и Стоцкого моего спаивал. Я умом-то понимал, что они с полицмейстером нужное и важное дело делают – народными методами выпытывают военные тайны у старого безсоновского знакомого – субалтерна Цинджабана Дондугона. Неспроста же бравый пограничник вдруг оказался командиром небольшой, всего-то в четыре человека, охраны купеческого каравана. И то, что нигде, кроме моей гостиной, им спокойно заниматься своим нелегким делом не дадут – тоже понимал. Но, едрешкин корень, как же было жаль бестолково проведенного времени!