— Это я знаю. Демобилизация идет вовсю. Только нас она, как я понимаю, не касается, верно, товарищ генерал? О каком тогда конце речь?
Генерал досадливо крякнул, затушил окурок в бронзовой пепельнице, изображающей лапоть.
— Вот же… Что мне с тобой делать, Степан? Все правильно ты говоришь. Только не с той стороны. Твой взвод — это, как ты понимаешь, настолько ценная боевая часть, что распускать ее пока никто не собирается. Таких частей у нас — раз, два и обчелся, но ни у кого нет подобного боевого опыта, как у Особого взвода номер три.
Нефедов вздернул бровь. Он впервые слышал про номер.
— Три? — переспросил он. — А первые два где?
— Это, брат, нам с тобой знать не нужно. Нету их. Сгинули. Первый — еще до войны. Больше ничего не скажу, да и не об этом речь. — Иванцов шумно выдохнул, потер щеки ладонями. — Устал я. Выспаться бы, а? Слушай дальше. Ждет тебя, красавец писаный, дальняя дорога… На Енисей, в тайгу.
— А ручку позолотят мне там? Знакомые места, — Нефедов закурил.
— Знакомые, да не совсем. Смотри на карту.
Оба склонились над бумагой.
— Здесь все и будет, — Иванцов ткнул пальцем в карту. — Над Енисеем. Стране нужна атомная энергия, Степан.
— Ясно, — старшина отвел равнодушный взгляд от карты. Он накрепко запомнил все топографические цифры, изгибы Енисея, метки высот и теперь укладывал их в памяти: аккуратно, точно в свой потертый планшет. Остальное было не его делом. — Какова наша задача?
— Прыткий какой, ты смотри… Это место там называют Гора. И там, что бы ни случилось, будет построен комбинат. Секретный комбинат, Степан, — генерал нажал голосом на слово «секретный».
— Мало ли у нас секретов? — Нефедов пожал плечами. Иванцов устало посмотрел на карту.
— Немало… Только тут другое. Именно на этой Горе или в ее окрестностях три месяца назад оборвалась связь с Особым взводом номер два.
Когда он отвел глаза от стола, перед ним сидел будто бы другой человек. Старшина прищурился и глядел на генерала своим обычным, холодным и цепким взглядом, в котором не было ничего человеческого. Такой взгляд бывает у хорошего стрелка, перед тем, как пуля из ствола винтовки безошибочно находит цель. Живую цель.
— Всех не возьму, — сказал он, — пусть люди отдохнут. А Сашке Конюхову и вовсе на свадьбу пора.
— Так-то лучше, — генерал закурил снова.
* * *
— Ласс.
Слово было произнесено шепотом, одним шевелением губ. Вокруг не было никого — но несколько мгновений спустя из тьмы, которую ручной фонарик располосовал желтым конусом света, вперед шагнула фигура. Остановилась на самой границе света и тьмы. Тихо брякнули костяные амулеты, намеренно сжатые в ладони. Нефедов выключил фонарик.