Ну а в новую, сформированную таким образом Европу — тот поход монголов был первым. А второй и последний: турки, дошедшие до Вены. Правда, тут уже вступает и своеобразная психология: турки-то Европе — «дали отыграться», дали возможность реванша, законной гордости, дали себя разгромить. А те монголы — проткнули Европу и исчезли, став почти наваждением.
А Россия ведь — страна, принявшая оба наследства: от «схизматического», ограбленного Константинополя — веру. И от этих татаро-монгол — свою новую государственность. Вот оно — принятие судьбы…
«Ну и этот их Александр Невский»! — А что Невский? Просто вору не дали зайти во второй раз. Сразу, буквально через несколько лет после удачного вселенского ограбления Константинополя, ткнуться лбом в запертые ворота Новгорода. Обидно это. Понимаем.
Но перебрав истоки неприятия, все же следует напомнить, что эта обида, даже злость — это была лишь одна нота в аккорде. Другие, и часто более важные — ноты взаимного интереса, торгового, научного, человеческого.
Да, история — неостановима. И тем более, история европейцев, уже три тысячи лет как самого мобильного, подвижного отряда человечества. Да, десятью страницами ранее я мимоходом приводил такой сравнительный образ:
…В уютной кухне папы Карло, за прорванной картинкой оказалась целая страна. Однизадумались об этой стране (и о неизмеримости мира Божьего, непостижимости путей Его), а другиенегодуют (и по-своему, справедливо!), что кухня стала менее уютной… Ну и как же это сочетается с европейской мобильностью, с теми же «Великими географическими открытиями»? А в том-то и дело, что европеец в погоне за своим интересом (и не только примитивно-торговым! Была и огромная жажда познания!), да, он являл, порой — верх человеческой отваги и предприимчивости. Он готов был продираться сквозь неведомое, идти в ту же Азию. Но… он принципиально не готов, когда вдруг эта Азия сама приходит к нему. Все его величайшие экспедиции — плод ЕГО расчета, Но когда появляется Нечто, сметающее все расчеты — рациональная часть души его просто вопиет… и порой ломается. И подобные «моменты истины» связаны не только с «визитами Азии»! Его собственная европейская жизнедеятельность нередко заходила в такие тупики расчета, из которого своими европейскими силами было не выбраться. Например — всего три шага:
1) Рациональные, гуманные идеи Просвещения.
2) Французская революция, как, примерно — завод, фабрика по их реализации, от листов бумаги «просветительских» проектов — к железу, изделию. И…
3) Наполеон, как некое, выражаясь языком XX века, «средство доставки», мощный ракетоноситель для изготовленного продукта.