Тоби, кивнув нам, удалился в коридор слева от себя, а я пошла прямиком через стерильное фойе. У меня в голове образы из сна и реальности перекрывали друг друга.
– А вам тоже кажется странным, что здесь внизу вообще никого нет? – понизив голос, поинтересовался Аарон. – По идее, тут круглосуточно должны работать люди, – его глаза продолжали обшаривать помещения по пути.
– Возможно, этаж шефа под запретом, когда Харриса нет, – предположил Люциан. Ни Аарона, ни меня это сильно не убедило.
– Думаешь, нам надо предупредить остальных? – тихо спросила я. Черты лица охотника исказила жесткая усмешка.
– Поверь мне, остальные уже давно в курсе.
Я остановилась. Перед нами на двери из матового стекла золотыми буквами значилось: «Уилсон Харрис». Кабинет моего приемного отца. Дверь была приоткрыта.
Что-то здесь было очень и очень не так.
Райан: Народ, мы нашли тут что-то типа комнаты-холодильника. Реально чудовищная штука!
Гидеон: Тут около двадцати трупов и частей тел. Джимми, мы отправим тебе фотографии лиц. Пробей их по базе Плеяды.
Джимми: Всё понял. Прием. Эмм… извините.
Люциан вытащил свой ациам и отодвинул меня себе за спину. Аарон занял позицию с другой стороны от двери в кабинет. Они обменялись едва заметными кивками, прежде чем брахион осторожно открыл дверь. Ожидаемого нападения не произошло. По знаку Люциана я вошла за ним.
Внутри была включена настольная лампа. Кабинет был пуст. Вплоть до мельчайших подробностей все совпадало с воспоминанием из моего сна. Белые стены, белые кресла, белая полка. Даже горшок из нержавеющей стали и орхидея все еще стояли на письменном столе. Я почувствовала легкое постукивание пальцем по моему плечу. Аарон показал в направлении второй двери. Оттуда во сне вышел отчим. Люциан кивнул. Аарон исчез. Он должен был осмотреться. Я неспешно обошла вокруг стола. Маленькая фотогалерея, посвященная мне и отчиму, притягивала меня, как магнит. Желудок судорожно сжался. Каждый, кто не был с нами знаком, глядя на эти фотографии, наверняка предположил бы, что мы были счастливой семьей. Во мне росло непреодолимое желание разломать тут все на мелкие кусочки. Мой приемный отец не имел права на эти фото, не имел права выворачивать правду таким образом, а потом выставлять ее, исковерканную, напоказ.
Люциан встал рядом со мной. Его словно загипнотизировало то, что расположилось между фотографиями. Урна из черного камня.
«Это оно?» – спросила я у него. Он бережно поднял тяжелый сосуд.
«Но я должен ее открыть, чтобы убедиться».
При мысли о том, что внутри этой каменной емкости лежат останки мертвого сердца, мне стало дурно. Люциан был не таким брезгливым и попробовал открыть урну. Не вышло. Очевидно, она была запечатана с помощью магии.