Она сделала крупный, широкий шаг к Кукараче и, улыбаясь, сказала ему:
– Пока не играй. И не пой. Я вспотела.
– Ты выдала всю себя сразу?
Держа в одной руке гитару, другой он схватил ее за локоть.
Она вырвала руку, топнула ножкой.
– Да просто тут жарко!
Махала рукой, как веером.
– Хочешь мяса? Алисия жарила на каминной решетке. Я угощаю. Потом еще потанцуешь.
– Мяса? – Фелисидад облизнулась, как кошка. – Чье мясо?
– Телятина. Самая нежная. Только для тебя.
Теленок. Его везли на бойню. У него в глазах стыло ожидание кончины. Он все понимал. Звери чуют смерть лучше человека. Потом его и братьев его, таких же напуганных и обреченных, гуртом выгоняли из машины и гнали, гнали по коридорам бойни. Фелисидад увидела глаз теленка. Синий сливовый глаз. Это глядело отчаяние. Боль. Еще живая боль. Жизнь. Сейчас поднимется нож или там убивают током? Цивилизованно?
Или что, что там делают с ними?!
– Эй! – ее трясли за плечи. – Эй! Что с тобой!
Водой в лицо брызгали. Она открыла глаза. Сидит на стуле, и Кукарача – у ее ног, лицо бледное, мокрый платок в руках, и машет платком, и брызги летят ей в глаза и щеки.
– Ничего, – она вскочила. – Ничего! Не надо мне твоего мяса!
Пронеслась черно-красной, шелковой кометой по гудящему залу.
Вернулась.
Глядела на Кукарачу, а Кукарача глядел на нее.
И она не боялась его взгляда, потому что она уже была колдуньей.
– Не надо так, не надо.
Пожал плечами. Отвел взгляд.
Она сама искала его взгляда. Чтобы крикнуть глазами ему: «Не боюсь тебя!»
Скрестились глаза. Схлестнулись.
Она безмолвно крикнула что хотела.
И это еще больше разъярило, раззадорило его. Дернулись усы. Обнажились зубы. Хотел что-то сказать. Смолчал. Глядел. Поединок глаз.
«Не вырвешься!» «Вырвусь». «Не уйдешь!» «Уйду». «Моя!» «Никогда не буду». «Кого любишь?!» «Не скажу». «Я убью его!» «Не убьешь!»
Она знала, что он сейчас молча крикнет ей.
Он крикнет ей глазами: «Я убью тебя!»
Он крикнул это глазами, и Фелисидад расхохоталась. Громко, в голос.
– Играй «Вечер у моря»! Играй!
Он подчинился приказу.
Марьячис подключили голоса и рокот гитар к звонкому, острому, как нож, голосу Кукарачи, и снова под сводами кафе моталась алым, изумрудным флагом безумная и счастливая музыка, и Фелисидад танцевала, на радость завсегдатаям и тем, кто впервые пришел в кафе Алисии. Оттанцевав «Вечер у моря», она взбила пальцами влажные волосы, они торчком встали у нее надо лбом, поманила рукой Кукарачу и капризно, как взрослая важная дама, проныла ему в ухо:
– Хочу-у-у-у… текилы-ы-ы-ы… и креветки!
Кукарача щелкнул по лбу снующего меж столиков мальчишку-официанта.