«Почтальона» отпустили, когда на землю лег тревожный серый вечер. Вдоль дорог, словно они пролегали около кладбищ, сгустился дрожащий воздух, забегали трусливые тени, похожие на чьи-то неприкаянные души, звуки сделались объемными, пугающе гулкими, хотя уносились совсем недалеко, на несколько метров, дальше не могли — будто бы упирались в некую невидимую преграду и умирали. Странным выдался этот вечер.
Удалов открыл крышку часов, засек время и вытолкнул кобеля из окопа. Стукнул его рукой по сытой заднице:
— Пошел вон!
Тот скуксился, морда его поползла в сторону, в русском окопе ему нравилось, он с удовольствием остался бы здесь, но его прогоняли. Пес поджал хвост, отбежал от бруствера метров на семь и сел на землю. Только что эти люди были с ним любезны, даже угощали его странной невкусной размазней, а сейчас гонят прочь. И, главное, в окопе остается его прекрасная возлюбленная. Он был растерян, обижен, подал голос — задавленный, тот, едва возникнув, тут же умолк.
— Пошел вон! — повторил Удалов громко, с силой.
Пес не стронулся с места, лишь жалобно глянул на человека и еще сильнее притиснул к пузу хвост, — будто проволокой прикрутил.
— Был пес германским, стал русским, — калмык поправил съехавший набок бинт, освободил от холстины правое ухо, — служил кайзеру, теперь готов послужить государю-батюшке. И нашим, и вашим, значит.
— Не нужен государю такой служака, — хмыкнул Удалов; взгляд у него помрачнел — он отвернулся от калмыка и с силой саданул ладонью о ладонь, будто из карабина пальнул: — Пошел вон!
И на этот раз кобель ничего не понял, залаял вновь жалостно и глухо, — очень ему хотелось назад, к желанной суке.
— Ну чего ты такой дурной?
Удалов взялся за карабин, кинул его на бруствер. Что такое карабин, пес хорошо знал — наметом понесся прочь, и через несколько секунд растворился в густеющем, сером, сумраке.
— Ну ты и даешь, — калмык укоризненно поглядел на Удалова, — и ты что, мог бы этого пса пристрелить?
— Никогда, — голос у Удалова оставался спокойным, мысли его, казалось, уже были о предстоящем бое, жаль только, поспать не удалось…
По всей линии прорыва Дутов установил пулеметы, в лесок отвел два казачьих эскадрона — рубить немцев, когда те побегут, и приготовился к встрече. Встреча вышла достойной. Немецкий полк, застрявший в окружении, и попавший в котел вместе с ним батальон венгров-стрелков был уничтожен. За храбрость и умело проведенные баталии Дутова наградили мечами и бантом к ордену Святой Анны третьей степени, вслед удостоили тем же орденом — второй степени…