— Полковник ФСБ у меня в кабинете — сказала она, поднимаясь из-за стола — до чего мы дожили
— Группа Альфа будет позже — вернул любезность я
— Вы хорошо добрались?
— Спасибо, все было нормально.
— Познакомьтесь, это коммандер Филипп Боул
Высокий, почти полностью лысый человек сделал шаг навстречу
— Очень приятно.
— Полковник Владимир Яров. Мне тоже.
— Полковник Яров прибыл сюда для оказания практической помощи по нашему… делу. Я надеюсь, вы понимаете это, джентльмены. Это совместная операция
— Да, мэм — синхронно сказали двое
— Что касается вас, полковник, то я надеюсь, вы явились сюда не для того чтобы вынюхивать. В любом случае — у нас мало что есть интересного, преступность везде одинакова.
— Несомненно, мэм — ответил я на скверном английском. Мне пришлось потрудиться, чтобы сделать его таким скверным
— Командующим группой назначаю коммандера Боула. Отчет по проделанной работе — мне каждое утро не позже девяти. На этом все, джентльмены.
* * *
— Итак?
Мы заняли кабинет коммандера Боула — маленький и с двумя прозрачными стенами. Мы втроем в нем едва помещались.
Я достал флешку и передал ее Боулу
— Здесь все, что есть на Лосева. Его персональное дело, или как говорят французы — досье.
Боул взвесил квадратик пластика на ладони
— Подчищенное?
— Ну а как вы думали? Вы бы тоже не передали нам все дело, случись у вас такое.
— Если прислали вас, значит ли это, что вы знали Лисова лично?
Я кивнул
— Правильно Лосева. От слова лось, а не лиса. Учился у него. Как и многие.
— Тогда расскажите нам про него. Он психопат? Страдает ПТСД?
Если Боул и рассчитывал меня оскорбить — то промахнулся. Я не оскорбился. Слишком все плохо, чтобы в обиженки играть.
— Нет. Не думаю — медленно сказал я — конечно, в душу человека не заглянешь, но все что нам удалось о нем собрать, свидетельствует о том, что он нормален. По крайней мере, был до самого последнего момента.
Москва, Россия. Большая Лубянка, дом 20. Здание УФСБ России по г. Москва и Московской области. 11 апреля 202… года
Значит, Денисов меня и тут кинул. Интересно, почему я не удивлен. А ведь сослуживец, сука. Просто — начиная с определенного уровня в политике — кидок становится чисто рефлекторным. Как дыхание. Мы ведь когда живы, не задумываемся о том, что надо дышать? Вот и они — пока они в политике, не задумываются о том, что надо кидать. А просто кидают. Умри ты сегодня, а я — завтра…
— Я не пойму, чего вы от меня хотите?
— Правды. Правды о том, что тогда произошло?
— Правды… ну, хорошо, я полетел туда по своей собственной инициативе. Устраивает вас? А?