Я стоял и лениво пожирал его. При том, что мне однозначно нужно было поторапливаться, я не спешил. А куда, если точный адрес был неизвестен? В голове по прежнему звенела ошеломляющая пустота.
Ритмичное движение челюстей непроизвольно прервалось, когда на мое плечо опустилась чья-то рука. Я даже поперхнулся от неожиданности. Когда же застрявший в горле кусок провалился в более подобающее ему место, а именно — в желудок, неуловимо знакомый голос произнес над самым ухом:
— Ба! Кого я вижу! Это ж товарищ мститель!
Я обернулся и понял, что напрягся не зря. За спиной стоял, дико и непонятно улыбаясь, гуманоид в квадратных очках. В ответ на мой взгляд он улыбнулся еще шире, выставив напоказ все свои восемь с половиной зубов. Картина не впечатлила. У человека слабонервного при виде нее мог случиться сердечный приступ. К тому же у пятнистого воняло изо рта — зубы бесследно и беспричинно не исчезают.
— Привет лунатикам, — ответно буркнул я, гадая про себя, приметил ли он черную «Волгу» прежде, чем вошел сюда. Если приметил, это не есть хорошо, поскольку, как человек, работающий на Камену, должен знать все — или хотя бы большинство — его автомобилей. А уж черную «Волгу» — тем более.
Но гуманоид, похоже, ничего подозрительного не заметил. Он стоял, щеря на меня свои редкие — даже слишком — зубы и щуря белесые глаза под квадратными линзами. Услышав приветствие, кивнул и стал затевать светскую беседу:
— Какими судьбами?
— Людскими, надо полагать, — я доел бургер, подумал и заказал себе еще пятьдесят граммов водки. Вряд ли меня ночью остановят менты, что бы ни думал по этому поводу бармен. Тормозить черные «Волги» они страсть как не любят. Просто не переваривают. И дело не в номерах, дело в инстинкте, укоренившемся в них со времен горкомов, обкомов и крайкомов. А водка мне сейчас была ужас, до чего необходима — события стали принимать совершенно неожиданный и, по-моему, вполне благоприятный оборот. Разве я, искалечив голову думами над тем, как добраться до Камены, мог предположить, что судьба подкинет мне такой подарок — редкозубого и покрытого пятнами гуманоида?
— Ясно, что людскими, — хмыкнул он. — Не конскими же. Как делишки продвигаются?
— Вашими молитвами, — снова буркнул я. — Какие, на хрен, у меня могут быть делишки? Поймал бы упыря, который в грузовике сидел, я бы ему камни из печени без наркоза выдавил. До сих пор толком ни согнуться, ни разогнуться не могу. Разве это жизнь — все время прямо? А если пулеметный обстрел?
Пятнистый с интересом осмотрел меня, потом повернулся к залу и крикнул: