— Ну и что? — хмыкнул он. — Ваську дали приказ: остановить тебя любой ценой и по возможности в кратчайший срок. Приказ он выполнил.
— Ну да, — я уткнулся, наконец, в свой стопарик, и, глотая водку, подумал, что на сей раз Ваську все-таки следует снизить экзаменационный балл. Если я и остановлен, то далеко не окончательно. А если быть до конца честным, то я вовсе даже не остановлен. Разве не так? Просто ни гуманоид, ни Васек об этом, слава Богу, не подозревали, а то, чего доброго, постарались бы вторично выполнить приказ.
При случае, когда мы останемся один на один, я должен буду поставить судьбе бутылку за такой царский подарок, каким являлся пятнистый гуманоид. Первым делом он заказал себе, по моему примеру, сто граммов водки, жлобским жестом отказавшись при этом от закуски, и употребил их. Беседа, имевшая место между нами и похожая на тренировку неопохмеленных футболистов — пас мне, а я через полчаса обратно — приняла куда более содержательный характер.
Он спросил:
— Ну и как твои переговоры?
— Да пока никак, — честно признался я. — Заглянул вчера в гараж, а там всего три человека было. Это либо утром надо идти, либо вечером, когда пересменка.
— Или собрание созвать, — подсказал он.
— Собрание? — удивился я.
— Ну да. Как в школе. Общее водительское собрание. Явка строго обязательна. С неявившихся — штраф в денежном эквиваленте. Это же всех касается. Так что лучше собрания способа нет. Да и то сказать — Камена уже завтра твоими успехами интересоваться начнет.
— Быстро он результата захотел, — я прищелкнул языком.
— Раньше сядешь — раньше выйдешь, — пробежался истоптанной дорожкой пятнистый.
— Ну да, ну да. А то, что я старый больной человек, у меня дети, у меня три семьи и везде я — единственный кормилец — этого он во внимание не берет. Кстати, где сейчас Камена?
Вопрос был задан как бы невзначай, но не задать его я, сами понимаете, не мог. Кто лучше пятнистого мог знать, где в определенный момент времени находится Камена? Разве что сам директор комбината. Но его уха рядом не наблюдалось, и проговорить этот вопрос туда я не мог. Поэтому озадачил гуманоида. Внутренне перекрестившись — как бы не заметил пристрастности в моем голосе.
Однако человек в пятнышках никакого подвоха не уловил. Он, полностью освоившись в плане общения со мной, заказал себе еще сто граммов, — опять без закуски, — лихо опрокинул их в рот, благо, зубы не мешали, выдохнул и ответил, как умел:
— Скорее всего дома. Хотя, кто его знает, может, и у любовницы. Он такой — ему жене изменить, что в туалет сходить. И та, кстати, слова не скажет. Потому что не дура.