Антон Чехов
29 января 1860 года
Первое, что можно было увидеть, входя на дачу к Чехову в Ялте, – красавца журавля. Он стоял на одной ноге и приветственно вытягивал шею. А если посетитель ему нравился, принимался прыгать и пританцовывать. Чехов был очень привязан к птице, считал ее своим талисманом и всегда объяснял гостям, что журавль вовсе не ручной, он улетает на зиму в разные теплые страны, к гиппопотамам, но каждую весну обязательно возвращается. «Странно это и таинственно, – размышлял Чехов, – улететь и прилететь вновь… Совсем как артисты. Думаю, он артист в душе и любит, когда мы смеемся над его танцами».
Федор Шаляпин
13 февраля 1873 года
Печально известный «санитарный кордон» на долгих четыре года отрезал Федора Ивановича от европейской культурной жизни. Наконец в 1920-м году ему удалось вырваться. По пути в Британию пароход зашел в порт Копенгагена. Узнав, что Шаляпин в городе, его друзья – артисты Копенгагенской оперы – пригласили певца на праздничный ужин. Но едва только Шаляпин сошел с парохода, как полицейский попросил предъявить паспорт. Внимательно изучив его, он тихо сказал: «Я уважаю ваш талант, господин Шаляпин, но ничем не могу вам помочь. Большевикам вход запрещен». От дружеской пирушки пришлось отказаться.
Франсуа Рабле
12 февраля 1494 года
Французскому писателю Франсуа Рабле срочно надо было попасть в Париж, а средств на дорогу у него не было. Рабле придумал остроумный выход. Он сделал два пакетика, насыпал в них сахар и на каждом написал: «Яд для короля». Утром слуга, убирая номер писателя, прочел надписи и, ужаснувшись, доложил об этом хозяину. Тот сообщил в полицию, и Рабле под конвоем немедленно отправили в Париж. На судебном заседании писатель во всем сознался и в качестве доказательства… съел главную улику. Судья рассмеялся и выпустил находчивого «убийцу короля» на волю.
Иван Крылов
13 февраля 1769 года
Знаменитого баснописца Крылова всегда называли дедушкой. Потому что молодым его никто не помнил. Он был высок ростом, тучен, ленив, неряшлив, невероятно прожорлив. Квартира его походила на берлогу. Над всегда неприбранной кроватью на одном гвозде болталась картина в массивной раме. Но Крылов и не думал вбивать второй гвоздь. Он вычислил: если картина все же сорвется со стены, то траектория ее падения будет такова, что она непременно минует его гениальную нечесаную голову. Однажды, собираясь на придворный бал, Крылов стал советоваться со своим другом Олениным, как ему нарядиться.
– А вы умойтесь и причешитесь, вас никто и не узнает, – посоветовала маленькая дочка Оленина.