«Главное — самому ничего себе не переломать, не вывихнуть!» — подумал он в этот момент и тут же понял, что это и есть «пункт номер три» из его программы дальнейшего существования.
Пока вода в котелке закипала, ушёл половинный запас дров. Андрей давно заметил, что кедровый стланик очень быстро сгорает, не давая сильного жара и практически без дыма. Дрова из стланика были очень плохие, но каких-либо других поблизости не было, разве только ерник и огромная берёза, с которой он аккуратно срезал бересту для растопки. Кедровый стланик ему вообще не нравился. Дрова из него никакие, а попадёшь в его заросли — намучаешься нагибаться, ползать или перелезать через его корявые ветки. Одно в нём хорошо: шишки совсем низко, и хотя небольшие по размеру, но орехи вполне приличные, как у настоящего кедра.
Андрей сделал ревизию продуктов. Оказалось, что не так уж всё и плохо. У него было три пакетика овсяной каши по полпорции каждый, граммов сто сахара, спичечный коробок соли и пять пакетиков кофе «три в одном». Не было чая, но это не беда, всегда можно было заварить брусничного листа или ещё какой-либо травы, благо, её тут было в изобилии. Однако он прекрасно понимал, что с такой пищей можно, конечно, протянуть дня три, но только если не идти с двадцатикилограммовым рюкзаком по непролазным забайкальским дебрям. И поэтому он решил во что бы то ни стало сегодня пройти по реке до последних Сынийских водопадов, ниже которых в реке уже должен ловиться хариус. На рыбу у Андрея была вся надежда. Для этой цели он забрал у Виктора оставшийся запас мушек, поплавков и лески, а также единственную уцелевшую блесну. Он вспомнил слова одного знакомого таёжного отшельника: «Съел солёного хариуса — прошёл три километра, съел миску риса — прошёл пять!» Риса у Андрея не было, зато на хариуса он очень рассчитывал.
Вода закипала долго. Впрочем, он никуда не торопился, светлеть начнёт не раньше восьми, и потому у него была уйма времени. Он сидел у потрескивающего костра, смотрел на огонь и согревался телом и мыслями. «Всё будет хорошо! — уговаривал он сам себя. — Осторожность, выдержка, рассудительность и спокойствие! Моя жизнь — это и жизнь Витьки. Если со мной что-то случится — вряд ли его кто-либо спасёт».
Старая эвенкийская оленья тропа, которую иногда с трудом они находили по пути, проходила километрах в двух от склона, где находился Виктор. Никто его с такого расстояния не увидит. Вначале Андрей хотел донести друга поближе к реке, и соответственно, к тропе. Но склон был настолько крутым и скользким, а нога у Виктора так сильно болела, что, сделав несколько шагов-ползков, Андрей убедился в нереальности этой затеи. Был бы ещё один человек, можно было бы соорудить носилки и как-то потихоньку спускать его вниз с помощью верёвок. Да и то неизвестно, сколько дней заняла бы эта процедура. Поэтому правильно, что Андрей пойдёт сегодня к людям, оставив друга на склоне. Других выходов из создавшегося положения не было…