Она вытерла глаза кончиком скатерти.
— Это конец истории? — спросил я ее.
— Нет, — сказала она, — это не конец, это только начало. Я ему надоела в конце концов. Он сказал, что жена все узнала, и он должен меня уволить. Некоторые девочки сказали мне, что у него будут неприятности. Он не мог меня уволить, потому что мне тогда было всего пятнадцать. Но у меня было гордости в избытке, поэтому я упаковала вещи и перебралась в Пенсаколу. Потом в Новый Орлеан. Потом в Мемфис. До этого я никогда не работала в доме, а тогда пришлось, потому что мне надо было заплатить за аборт, который мне пришлось делать.
Лота я подцепила на улице. Он выглядел как ребенок. Такой худенький и немного жалкий. Меня очень тронуло, что он вел себя со мной по-детски. Он казался таким одиноким, я полюбила его, правда. Он спал в моих объятиях, как спал бы младенец, а когда проснулся, спросил не поеду ли я с ним к нему домой и не соглашусь ли стать его женой. Я сначала засмеялась. Мне это показалось смешным. А потом я подумала: «Прекрасно, раз парень говорит, то секс, в конце концов, это не только, когда два человека прыгают друг на друге, это нечто гораздо большее!» Поэтому я сказала: «Да», и мы отправились в путь на следующее же утро…
— Что мне теперь делать? — спросила она.
— С чем? — спросил я ее.
— С тобой, — сказала она. — С той минуты, как я увидела тебя, с самого первого взгляда на это мощное тело, я сказала себе: «Твоя песенка спета, Мэртл!» Так что мне делать?
— Хорошо, — сказал я, — если чья-то песенка спета, надо, чтобы она была спета в хорошей компании.
Я взял со стола лампу и стал подниматься по лестнице. Она пошла следом. У дверей комнаты Лота она остановилась, но я продолжал подниматься. Я знал, что она пойдет за мной. Я поднялся на чердак, сбросил с себя одежду прямо на пол рядом с кроватью, сам сел на кровать и стал ждать ее, я знал, что она поднимется. Наверное, еще ничего в жизни я не ждал так сильно, как того, чтобы эта женщина легла со мной в постель. Конечно, у меня стоял и рвался в бой, но дело было не только в этом. Дело было еще в том, что она была женой Лота, а имение перешло к Лоту, и он был законным сыном, а я выблядком, которого обвиняют в том, что в нем есть и негритянская кровь. Здесь все смешалось. И, тем не менее, я никого еще так не ждал в своей жизни, как эту женщину, того, чтобы она поднялась ко мне и легла со мною в постель. Не прошло и пяти минут, как я услышал ее шаги на лестнице ко мне на чердак. И тогда я понял, что молюсь. Я молил Бога послать мне на чердак эту женщину. Спрашивается, зачем? С какой стати Господь должен отвечать на такого рода молитвы? Какой такой Бог будет отвечать на молитвы, идущие от такого — вроде меня, кто продан дьяволу, когда тысячи добрых молитв, вроде молитв за страждущих, страдающих и умирающих, остаются без ответа, как будто возносятся от сверчков, стрекочущих летом на дворе. Это только показывает, как мало толку от всех этих религий и всех разговоров о спасении души. Круглых дураков на земле — тоже круглой — большинство.