В стареньких автомобилях и дребезжащих всем своим железным нутром пузатых автобусах кубинцы спешат на работу. Тянутся по дорогам и бездорожью вереницы поскрипывающих, гудящих, чихающих черными парами автомашин, пыхтят и скрипят допотопные средства передвижения, чей век в этом жарком климате впечатляюще долог. Загорелые кубинцы в грубых рубахах, брезентовых штанах с кирзовыми сапогами и соломенных шляпах отправляются рубить сахарный тростник. У некоторых вместо соломенных шляп с разлохмаченными краями — спортивные кепки болотного цвета. Несмотря на жару, на всех сборщиках тростника — жесткие рубахи защитного цвета с длинными рукавами. Подобные зазубренным лезвиям кинжала, сухие тростниковые листья режут ткань как пила, и тонкая рубаха превращается мгновенно в лохмотья. А ладони приходится защищать сыромятными кожаными рукавицами.
Но хуже всего — солнце, оно весь день донимает нещадно, а тени в тростнике нет никакой. Тростниковый ствол толщиной в запястье руки срубается стальной саблей-мачете особой заточки. Точные движения, словно ритуальный танец. Некоторые рубщики напевают революционные песни для поднятия духа. Они лихо молотят по зеленой гуще зарослей, и сладкий тростник летит направо и налево, как от невиданной машины. Здесь, на революционной Кубе, с высокомерным презрением относятся к тем, кто подсчитывает, какие дивиденды положит себе в карман от этой тяжелейшей физической работы под палящим солнцем.
С подачи Фиделя, кубинцы начали презрительно именовать «барчуками», «потребителями» и «обывателями» тех, кто отгораживался от изнурительной «тростниковой страды» и стремится построить собственный мирок, за высоким забором, подальше от соседей и общества. Куба прониклась духом коллективизма, и было неудивительно, что на многих домах отсутствовали тяжелые замки и запоры, а калитки закрывались на простую щеколду. Здесь трудно стало тем, кто мечтал свернуться клубком в роскоши и обывательском благополучии, скрываясь от палящего солнца и морских тайфунов. Поклонники комфорта потянулись волной эмиграции в американскую Флориду и в Испанию. Самой знаменитой среди эмигрантов стала дочь Фиделя от брака с аристократкой Нати Ревуэльтой, Алина Кастро, бежавшая с Кубы со своей матерью и ее новым мужем-испанцем со словами: «Это не мой банкет!» А те, кто остался на Кубе, жили великими революционными задачами, а это означало, что обед с деликатесами и пуховая перина, изысканные парфюмы и дорогие наряды — ничто в сравнении с ощущением новизны мира, который ты строишь своими руками! Нельзя купить за деньги это чувство, когда ты своими руками создаешь целый мир и с честью выходишь победителем из схватки с трудовыми испытаниями. Ты, как Атлант, держишь удар, побеждаешь обстоятельства, и тогда на какой-то срок ты всесилен!