Мамуле я строго-настрого запретила заниматься жертвоприношениями в моей квартире. (В Нью-Йорке, кстати, религиозные жертвоприношения разрешены. Буду знать.) У мамули нет ни малейшего желания созерцать моего бывшего мужа в компании его бывшей любовницы, и она идет прогуляться со своим нынешним жиголо. Квартира полностью в моем распоряжении, а значит, Марва ожидают все тридцать три удовольствия — он увидит и пафосный интерьер, и презрительную ухмылку швейцара Эда (каковой Эд получил от меня лишнюю сотню баксов, чтобы как следует эту ухмылку отрепетировать). Кроме того, Марв должен временно ослепнуть от кольца «Булгари» с бриллиантом в четыре карата, сияющего у меня на правой руке.
Неужели вытянувшаяся от зависти физиономия бывшего мужа не стоит легкого дискомфорта, который, по слухам, испытывают в геенне огненной?
Конечно стоит. Иначе зачем бы я стала подписывать контракт?
Через десять минут Марв и Кимберли появляются в апартаментах Ви. Настроение у меня, как у ребенка в кондитерской.
— Боже, Ви, какая у тебя квартира! Какой интерьер!
Кимберли всячески выражает восторг, тщетно пытаясь спрятать за ним черную зависть.
Я провожу небольшую экскурсию (тринадцать комнат) и обращаю особое внимание бывших на вид из окна (над Гудзоновым заливом как раз садится солнце). Кимберли уже просто подвывает, Марв молчит как рыба.
Наконец мы располагаемся в гостиной. Марв запускает руки в карманы. Знаю я эту позу, наблюдала на протяжении десяти лет. Сегодня я могу игнорировать Марвов мрачный вид. Это ли не счастье?
— Итак, вернемся к вашей афере, — говорю я.
Марв мрачнее тучи.
— Давно пора вспомнить, ради какого хрена мы здесь собрались, — цедит он.
— Если бы ты держал свой хрен в штанах, нам бы не пришлось собираться, — парирую я.
— Тишина в классе!
Кимберс в кои-то веки выступает в роли голоса разума. Интересно, если бы не она, до какой лексики мы бы дошли в перепалке? Учитывая, что я продала свою единственную и неповторимую, навеки проклятую душу, нижней границы моего лексикона просто не существует. И что важно, от сквернословия можно получать удовольствие — за все заплачено вперед.
Кимберли продолжает:
— Если вы будете выяснять отношения, нам с Марвом светит тюрьма. А у меня, Марв, нет ни малейшего желания менять ориентацию. Так что веди себя прилично.
— Все идет по плану, — изрекаю я с загадочным видом.
Марву хорошо известно мое умение планировать (он всегда был от него не в восторге). Поэтому на загадочную фразу не ведется.
— По какому такому плану?
— У меня связи с Кэлом Бассано. Кэл помогает мне с благотворительным аукционом.