Натаниэль, кажется, оскорблен в лучших чувствах. Эти самые лучшие чувства упираются в мои бедра, и взгляд Натаниэля затуманивается.
— Где ты видишь жеребцов в трусах? Мы совсем одни, если только за тем деревом не прячется папарацци. Мы одни, насколько в большом городе это воз…
Дальше Натаниэль не слушает — он знает отличный способ затыкать мне рот. Губы у Натаниэля твердые, почти такие же, как руки, — он не склонен к телячьим нежностям, не то что мои прежние мужчины. Мне случалось испытывать желание, но никогда раньше я не ощущала всепоглощающую жажду. Я пытаюсь с помощью заклинаний превратить эту жажду во что-нибудь понятное, физиологическое, но Натаниэль демонстрирует устойчивость к колдовству. Желание проникает в кровь, меня бросает то в жар, то в холод.
Я понимаю, что номер с заклинаниями не пройдет, пугаюсь по-настоящему и начинаю сопротивляться.
Ужас сделал свое дело, Натаниэль отстраняется, облизывает губы, тяжело дышит.
— Черт!
М-да, не эти слова мне хотелось услышать.
— Зачем только я с тобой связался!
И не эти.
— А я и не просила тебя со мной связываться! — злюсь я.
— Ви, ты не понимаешь. Черт, я сам ничего не понимаю. Я уезжаю через два месяца.
Я выдавливаю смешок (практически неотличимый от настоящего).
— Натаниэль, ты зря беспокоишься.
— Я тебе не верю, — признается Натаниэль.
Вот с этого и надо было начинать.
Если мужчина произносит такие слова, не выпуская меня из объятий, я, как правило, тут же теряю к нему интерес. Но сейчас я, несмотря ни на что, рада: если Натаниэль мне не верит, значит, он не дурак.
Я изображаю femme fatale[20], вожу пальцами по его рубашке. От моих вероломных прикосновений мускулы ходят ходуном.
— Мы поддались минутной слабости. Обычное дело, незачем себя винить.
Кажется, только этой «минутной слабостью» Натаниэля и можно урезонить.
Он касается моего лица, откидывает волосы со лба — будто блузку с меня снимает, но в этом случае я не чувствовала бы себя настолько обнаженной. Вообще не люблю полностью обнажаться.
— Хороша слабость! Когда я тебя вижу, я горы готов свернуть. Я с ума по тебе схожу.
Так он сходит с ума! Клянусь, мое колдовство тут ни при чем.
— Со временем это пройдет, — говорю я беззаботно, словно избавиться от таких ощущений — все равно что по парку прогуляться.
Сердце так колотится, что в Филадельфии слышно. Если бы я могла просто вычеркнуть Натаниэля из своей жизни! Но болезнь перешла в стадию осложнений, а осложнения мне не нужны, тем более сейчас. К несчастью, я уже не могу без Натаниэля.
— Да, со временем я сумею с этим справиться, — отзывается Натаниэль.