Перед последним броском рядом со мной оказался Жиленко. Внезапно впереди над траншеей появился какой-то силуэт... Жиленко спросил шепотом:
— Що цэ? Чугун на колу чи фриц в каске?
«Чугун» покачивался, затем на некоторое время застыл на месте, потом приподнялся. Видимо, это был часовой или наблюдатель. Он положил автомат на бруствер, направил ствол в нашу сторону... Стало ясно: фриц что-то заподозрил и, стоит нам только шевельнуться, сразу же откроет огонь.
— Що робыть, товарищ лейтенант? — снова прошептал Жиленко.
— Стреляй, — ответил я не раздумывая, потому что другого выхода не видел, а медлить было нельзя.
Жиленко выстрелил — «чугун» качнулся и скрылся... Я прыгнул в траншею, склонился над фрицем: он был убит. Не успел выпрямиться, как на меня навалился другой немец, оказавшийся здоровенным детиной. Ударив фрица в живот, я вывернулся из его «объятий», но тот успел рассечь мне ножом левую бровь и ранить в правую руку. Я изловчился, прижал его к стенке траншеи и выстрелил из пистолета. Освободившись от тяжеленного трупа, скомандовал:
— Изъять документы, отходить!
Слышал, как Жилевко торопил кого-то из разведчиков. И тут из-за поворота траншеи прямо на меня выскочили пять гитлеровцев. Ударил по ним из автомата... Еще двое свалились сверху, чуть ли не на голову. Еле успел отскочить и дал очередь. Выбравшись из траншеи, покатился куда-то вниз, по склону, потом пола по стерне. Позволил себе отдышаться только тогда, когда забрался в какой-то густой кустарник. Прислушался, огляделся и... понял, что нахожусь в глубине обороны врага. Значит, отбиваясь, выскочил из траншеи не в ту сторону. Впереди меня, немного левее, догорали зажженные еще вечером хаты. Сзади ухали минометы, слышалась немецкая речь — там была огневая позиция минометной батареи, располагавшейся в пятистах метрах от траншеи. Паника в обороне врага продолжалась более часа. В сторону наших позиций тянулись сплошные огненные трассы, стреляли минометы и пушки. Гитлеровцы вели огонь из всех видов оружия. Им, наверное, показалось, что мы решили наступать ночью. Конечно, в это время наши наблюдатели не спали, засекая огневые средства противника. Да и я, оказавшись в глубине обороны врага, многое успел заметить.
Правее села Московский Бобрик царила тишина. Лишь изредка там вспыхивали осветительные ракеты. Туда, на участок соседнего, 343-го стрелкового полка, я и направился.
Удалось благополучно обойти охранение противника. К счастью, ни окопов, ни траншей на этом участке не было. Первыми меня заметили свои и открыли огонь. Опомнились только тогда, когда стали стрелять по мне и гитлеровцы.