Действовать мы решили так — дождаться, пока гитлеровцы наберут воды и станут уходить, тогда и напасть на них. Уходить они должны были опять же гуськом, вверх по тропе. Охрану мы намеревались уничтожить, а солдат-водоносов взять в плен. Первой должна была открыть огонь по охране подгруппа Шилова. Мы же с Новиковым и Сугаком предполагали в этот момент взять пленных...
Но все вышло несколько иначе. Набрав воды в термосы, немцы не спешили уходить. Один из солдат извлек из кустарника надувную резиновую лодку и стал ее накачивать насосом. Еще двое разыскали в траве небольшое весло и какие-то рыболовные снасти.
Увидев это, мы с Новиковым переглянулись.
— Вот гады, — прошептал он, — порыбачить вздумали...
Надо было ждать. Сугак рассудил:
— Хай воны нам рыбкы наловлять — така уха будэ, що хлопци пальци пооблызують...
Глухо ухнули в воде взрывы гранат. На поверхности затоки засеребрилась глушеная рыба. Фрицы собирали ее подсачками и высыпали на дно лодки.
Сугак, увлекшись наблюдением за рыбалкой, снова зашептал:
— Ловить, хрицы, рыбку. Ловить — малу и вэлыку. Вона нам пригодыться...
Новиков цыкнул на него. В этот момент наверху послышались тяжелые шаги. Это автоматчику вздумалось пройтись над кручей. «Вот тебе и рыбка...» — подумал я с досадой.
Мы прижались к обрыву и замерли. Замерли и шаги, но теперь вверху что-то шуршало. Потом на нас посыпалась земля. Мы как по команде подняли головы вверх и увидели над собой фашиста. Какое-то мгновение он смотрел вниз на нас, а мы снизу вверх на него... Оттуда, где укрылась подгруппа Шилова, грянула короткая очередь. Фашист наверху качнулся, взмахнул руками, будто хотел взлететь, и рухнул головой вниз, прямо на нас. Я и Новиков успели отскочить. Сугак замешкался, и гитлеровец врезался в его спину головой, облаченной в стальную каску.
Загрохотали наши автоматы. Вооруженные гитлеровцы были убиты сразу, а водоносы бросились бежать по оврагу. По ним открыл огонь Шилов. Двух уничтожил, одного взял в плен. Забавно выглядели рыболовы: оставив весло и подсачки, сидя в лодке, они тоже подняли руки. Течением их крутило, и они поворачивались перед нами, как живые манекены.
А Сугак — уже тут как тут, хотя и согнувшийся в три погибели.
— Хлопцы! — закричал он. — Та рыба ж пропадэ, та хиба ж можна!
Разведчики смотрели на меня: что я скажу? Хотелось скомандовать: «Отставить!» Времени терять нельзя — уходить надо. Но не оставлять же рыбаков?! Застрелить их с поднятыми руками совесть не позволяла. Бросить на воде нельзя — увидят, куда мы идем, своим покажут, а те, чего доброго, погоню устроят. Да и рыбу все-таки жалко. Голодновато на плацдарме, и ушица будет как праздник.