Воспользовавшись шумом, подползли вплотную к траншее, опоясывавшей блиндаж. Подал знак Ясыреву — он осторожно опустился в траншею, чтобы, как только один из автоматчиков уйдет с дровами, взять второго. Но увы... Когда один из гитлеровцев с охапкой дров скрылся в блиндаже, другой оставил топор, распрямился и стал настороженно оглядываться по сторонам. Нам и ему, наверное, отчетливо было слышно, как предательски скрипел снег под ногами Ясырева, крадущегося по траншее. .. Фашист пока стоял к нему спиной, но мы, не сговариваясь, на всякий случай взяли его на мушку. А меня грызла досада оттого, что отработанный нами на тренировке первый вариант мог вот-вот лопнуть как мыльный пузырь.
Фашист резко повернулся в сторону Ясырева, но дать очередь не успел — в то же мгновение мы скосили его сразу из трех автоматов. Иван Колесников бросился к входу в блиндаж. Я в два прыжка оказался на его крыше. Слышал, как подо мной, в блиндаже, надрываясь, кричал радист: «Рус! Рус!» Одной рукой я сломал антенну, другой опустил в трубу гранату.
Едва успел отскочить в сторону, как внутри глухо ухнул взрыв, из трубы вырвался сноп искр. В ту же секунду Колесников открыл дверь в блиндаж, но один из недобитых гитлеровцев дал по нему очередь из автомата. К счастью, мимо.
Слишком много собралось в блиндаже фашистов — одной гранаты оказалось мало, и. Колесников, падая, бросил в черный проем двери вторую, а подоспевший Ясырев — третью, явно уже лишнюю. Почти одновременно прогремело два взрыва. Сквозь звон в ушах я услышал стоны и нарастающий «лай» немецких команд в глубине обороны.
Ясырев и Кузнецов в блиндаже, в дыму и угарном чаде, быстро забирали документы, вытаскивали раненых, но ни один из них в качестве «языка» не годился... С последней надеждой Ясырев тряхнул унтер-офицера. Тот пришел в себя, что-то крикнул, хватаясь за автомат. Его тут же обезоружили, перевязали и уложили на носилки.
Я приказал взять радиостанцию и отходить. Забрал вражеские пулеметы, полагая, что они еще понадобятся. И действительно, к нам уже приближалась черная цепь гитлеровцев. Они пока не стреляли, двигаясь молча, как в психической атаке. «Не меньше роты», — отметил я.
При вспышках осветительных ракет фигуры фашистов казались высокими и прыгающими. Взял один из трофейных пулеметов, кто-то подхватил второй.
— Подпустить ближе, без команды огонь не открывать.
Цепь приближалась. Вот до нее осталось метров 150, не более. Скрипел снег под сапогами гитлеровцев... «Пора!..» Заработали сразу два пулемета.
С обеих сторон — шквальный огонь. Но мы оказались в более выгодном положении, в траншее, враг же — перед нами как на ладони. Мы буквально косили фашистов из их же пулеметов и автоматов. Они не выдержали, повернули назад. Расстреляв остатки патронов, я выбрался из траншеи и подал команду: