То ли положили меня на бок, то ли сам я потом перевернулся и лег раненым бедром на сколотый у порога лед, — не знаю. Боль усилилась — от этого и пришел в сознание. А Галя все еще стоит перед глазами, как живая, и смотрит на меня с укором. Тогда и забилась, запульсировала мысль: «Вот если сейчас не заставишь себя подняться, не возьмешь себя в руки, не увидят тебя никогда ни мать, ни отец, ни сестра, ни Галя. И ты никого не увидишь». И я пополз. Взобрался на порог. Стал царапаться в дверь. Услышав шорох, вышла хозяйкина дочка, девчушка лет пяти. Увидев меня, закричала на своим голосом:
— Ой, мамочко, мертвый дядечка ожил!
Прибежали разведчики, подняли меня, занесли в хату, на лавку положили. Стоят возле меня растерянные, до крайности удивленные, будто с того света я вернулся. По их лицам вижу: и рады очень, и стыдно им беспредельно за свою ошибку, чуть ли не ставшую роковой, за то, что живым меня «похоронили».
Первым нашелся Артамонов:
— Ну, товарищ лейтенант, жить вам сто лет, честное слово!
Меня раздели, промыли раны, перевязали чистыми тряпками. Хозяйка сама накормила, потому что даже ложку держать не мог.
К вечеру нашли врача. Это был Александр Флакей, капитан медслужбы, в 42-м вышедший из окружения и укрывшийся у верных людей.
Не теряя времени, доктор принялся за работу. «Хирургическими» инструментами у него были кухонный нож и спицы. Начал с Володи Седых. Пуля пробила ему голень почти насквозь, застряла с другой стороны. Флакей чуточку разрезал ножом кожу и вытолкнул пулю спицей.
Со мной дело обстояло гораздо хуже: осколки и в самом деле углубились в тело, и Флакей не решился их удалять. Обработал раны как мог и чем мог — и к утру мне стало лучше.
Разведчики доложили обстановку: немцы из Черной Каменки ушли. Где-то недалеко, километрах в восьми от села, есть лес — там наши войска держат круговую оборону. Решили пробираться к тому лесу. Однако без транспорта это было невозможно.
— В селе полиция есть? — спросил я у Флакея.
— Есть.
— Значит так, — говорю Ясыреву, — бери с собой Артамонова и Воробьева, поймайте полицаев и — к стенке: или жизнь из них вон, или пусть дают сани, пару хороших лошадей, пулемет, гранат и патронов побольше.
Часа через три разведчики вернулись на вместительных санях с парой вороных в упряжке. Привезли оружие, боеприпасы. Воробьев где-то раздобыл костыль. Теперь я мог передвигаться самостоятельно на костыле и палке с крюком.
В лесу находилась дивизия И. М. Пузикова. Генерал сообщил, что в его временном подчинении находится батальон старшего лейтенанта А. Кошелева и что принимаются меры к розыску Боевого Знамени 48-го полка, что П. Ф. Хамов, В. И. Петров, М. Ф. Чередник, другие офицеры штаба дивизии сделали все возможное и невозможное для того, чтобы дивизия смогла если не отразить, то хотя бы погасить атаку танков врага и отойти на выгодные рубежи. Это им удалось. Паники среди личного состава не было. Боевая техника и вооружение сохранены почти полностью. Солдаты, сержанты и офицеры сражались стойко, до последнего снаряда, последнего патрона.