— Я знаю каждый шаг в его жизни, но не знаю, откуда это у него. Как душа его оказалась такой бескомпромиссной? — Он поднял ладонь. — Нет, умом я понимаю, допускаю, что многое заложено в нем от рождения, другое — отцом, дедом, окружающими… Но этого недостаточно! Я сам должен побыть там, где он родился, там, где он провел детство, откуда он двинулся в большую жизнь…
Николай Николаевич слушал его с почтительным вниманием. На лицах других было написано изумление и недоумение. Они и не подозревали, как это все важно, какие сложные вопросы вызывает горская жизнь у пришельца… А что Майрам? О чем думал? Он был поражен резкими жестами мужчины, острым взглядом глаз, излучавших сумасшедшие искорки азарта. Он не ожидал от этого человека такой энергии. Его невзрачный рост, при котором животик-барабан казался еще массивнее, большая голова с пролысинами, заграничные очки никак не соответствовали представлению Майрама о деловом и сильном мужчине. Но он так и пылал неукротимым внутренним огнем, обдавал их своими эмоциями, от него веяло волей и целеустремленностью, он готов был снести все и вся на своем пути, лишь бы добраться до этого Мурата и выведать о нем то, что тот сам о себе не знал…
— …Подышать воздухом его юности, услышать голос старцев, увидеть небо, речку, погладить рукой камень у речки, ощутив его холод, как когда-то он ощущал, тосковать по большому делу… — Без этого я не сумею воплотить их в яркий образ… — сверкающие глаза выдавали в нем человека, в котором есть твердость и умение побеждать.
Он оголял свои мысли и заботы, совершенно не стесняясь укоризненных, недоуменных взглядов людей. Кто же он? О чем он говорил? Какого Мурата упомянул? Говорит об ярком образе? Не писатель ли он?
— Мне нужен человек, который легко сходится с людьми, — обратился к Николаю Николаевичу очкарик. — Такой, как он, — показал он на Майрама.
— Это он умеет: сходиться легко с людьми определенного пола, — усмехнулся начальник АТК — Смотрите, я вас предупредил, — и обратился к Майраму: — Эй, гид-остряк! Чтоб послезавтра машина была на ходу. Будешь на вызовах у товарища Конова, — спохватившись, пояснил: — Савелий Сергеевич, которому ты пытался дать экскурсию, — режиссер. Приехал снимать фильм…
Майрам услышал «фильм, кино» — и что сделал? Возразил? Ничего подобного. Кто не хочет быть близок к кино? Он стоял и молчал. Ник Ник объявил ему:
— С завтрашнего дня считай себя прикрепленным к товарищу Конову… С вечера будешь узнавать, есть ли у диспетчера вызов на утро, и если нет, — будешь работать по городу. — Так? — обратился он к режиссеру.