Громкий голос радистки, сидевшей под деревом метрах в семи от генерала, отвлекал от мучительных поисков, мешал сосредоточиться. Хаджумар поднял голову, прислушался. Так и есть, раз Наташа насторожилась, отвечает сухо, сугубо официальными фразами, значит, у рации Корзин.
— Извиняюсь, товарищ Главный! — вырвалось у радистки.
— «Извиняюсь»? — загремело в рации. — Погоны-то есть у вас на плечах?
— Есть, товарищ Главный! Сержанту Котовой без погон никак нельзя!
— Я вас слушаю, товарищ Главный, — сказал Хаджумар.
— Говорю тебе открытым текстом. Противник отступает в направлении Кузово значительными силами. Приказываю — в соприкосновение не входить. Отойти на юг, к высоте 1417. Все ясно?
Хаджумар покосился на Наташу, которая машинально кивнула головой. «Вот и ей ясно, — досадливо подумал он. — Всем ясно. И генералу-пруссаку ясно, что Хаджумар сейчас отступит в сторону, пропуская его. Но неужели так и следует поступить — шаг в сторону, чтоб враг ненароком не зашиб?» Мамсуров почувствовал, как внутри стало закипать то самое чувство, что заставляет идти наперекор всему, даже логике.
— Знаете, товарищ Главный, чья армия перед нами? — спросил Хаджумар.
— Генерала Кильтмана.
— Того самого, что в сорок первом две недели преследовал нас.
— Ничего, он от нас далеко не уйдет.
— Вот и я говорю: мы его можем взять в мешок, — подхватил Мамсуров.
— Как это? — спросил Корзин.
— А просто: Кильтману необходимо стремительно форсировать реку, чтоб избежать окружения. Мы встанем у него на пути и…
— Ты не успеешь переправиться на тот берег.
— Зачем переправляться? Мы займем оборону на левом берегу.
— У Кильтмана танки, — закричал Корзин. — Он вас сбросит в реку.
— Не уверен, — возразил Хаджумар. — Он не ожидает, что мы пойдем на риск. Да и вы не дадите ему времени на подготовку удара.
— Чушь! — рассердился Корзин. — Твои кавалеристы устали, трое суток без сна… У Кильтмана девять дивизий. Значит, каждому из вас предстоит драться с девятью фашистами.
— Главный никогда не меняет своих приказов, — сказала будто сама себе Наташа, но так, чтобы ее услышал комдив.
— Товарищ Главный, не могу забыть сорок первый. Кильтман чувствовал тогда себя охотником, безнаказанно преследующим дичь. Теперь пусть сам испытает, каково дичи.
— Кровная месть кавказца?! — рассердился Корзин.
— Можете называть так.
— Без кавказских шуток, Хаджумар! — закричал Корзин. — Сейчас не сорок первый — зря рисковать не стоит. Приказываю в соприкосновение не входить!
Мамсуров покосился на Наташу, которая горестно покачала головой, неожиданно наклонился к самому аппарату и громко закричал: