Один мужчина пришел в Себене в храм, набрал много свечей больших и ставил их на каждый подсвечник. Прихожане говорят: «Не жалеет денег», – а Матрона услышала и говорит: «Он ставит не свечи, а столбы, потому что ему надо поставить дом». Матрона часто ходила в свой храм в Себене и всегда стояла на левой стороне, подпевая певчим.
Блаженная Матрона уехала из Себена примерно в 1925 году, потому что братья ее, Михаил и Иван, относились к ней с пренебрежением, были против того, чтобы к ней ходил народ. Оба брата были коммунисты, а Матронушка со своей верой в Бога мешала им, да и боялись они за свое положение и родителей.
Километрах в трех от деревни Щепено были выселки, домов в пять, в поле. Там жили две сестры, тетя Наташа и Шура. Они еще приняли нищенку Прасковью (все ее звали Панькой) и жили втроем. У них были лошадь и корова. И их «раскулачили» – лошадь с коровой отняли.
Тогда Шура поехала в Москву хлопотать и заодно к Матроне зайти. Приехала к родственникам, спрашивает адрес Матроны. А они ей адрес не хотят давать: «Ты красивая, все с женихами бегаешь, нечего тебе у Матроны делать». Когда она легла спать, приснился ей сон: подходит к ней Матрона, надевает ей на голову золотой венец, говорит: «Тебя ко мне не допустили, а я тебе надеваю золотой венец». Она утром встала и родственникам сказала: «Вы меня к Матроне не допустили, а она ко мне во сне явилась». Тогда она пошла на прием к Калинину, встала в очередь. А очередь была на неделю. Нужны были документы; люди видят, что она деревенская, спрашивают, есть ли у нее паспорт. «А вот, – отвечает, – за пазухой, когда позовут, покажу». (Паспорта у нее, конечно, не было, откуда он в то время у деревенской?) Неожиданно к ней подошла незнакомая женщина и сказала: «Пойдемте со мной, я вас другим ходом проведу». Провела кругом, поднялись они на седьмой этаж и вошли в кабинет Калинина. Он говорит: «Садитесь, что у вас случилось?» «У нас взяли лошадь, корову и землю, – отвечает Шура, – что ж нам, помирать с голоду?» – «Нет, это неправильно, вам все отдадут. Идите, не волнуйтесь». На другой день она уехала домой. Тетя Наташа ее встречает: «Шурка, где ты была-то? Все нам отдали —корову, лошадь». Так они и жили единоличниками. Шура умерла молодой, в тридцать три года. Как-то приснилась Паньке тетя Наташа, вскоре после того, как умерла. Панька спрашивает ее во сне: «Как там Шурка-то живет?» «И я живу хорошо, – отвечает тетя Наташа, – а Шурка намного выше меня живет, в саду, хорошо».
В 1952 году я с мамой была у Матронушки перед ее смертью. У нас был адрес, где жила Матронушка. Мы сначала пришли в Староконюшенный переулок к Евдокии Михайловне [9] , нашей деревенской. У нее большая комната, метров сорок, иконы сверху донизу, в трех углах. Матронушки там уже не было… Евдокия Михайловна нам рассказала, что Матушка уехала на Сходню, дала ее адрес. Перед отъездом Матронушка предупредила: «Уезжаю, так надо. Против всех нас готовится что-то страшное, мне здесь быть нельзя, так будет лучше»… Было и раньше такое. Жаловались соседи, что без конца ходят люди, даже полковники на машинах приезжают. А времена были сталинские.