Мышечная боль растекалась, рассасывалась.
Морозный воздух, пронизывая все тело, бодрил.
Да, пройти можно было гораздо больше, чем двести шагов.
Пройти можно столько, сколько нужно, чтобы принести победу революции.
Мы шли вперед по реке, отталкиваясь палками, нагруженные, оставляя глубокий след в рыхлой целине.
Снегопад прекратился.
Ясная, морозная луна освещала наш утренний путь.
От света на снег ложилась полоса — лунная дорога, какая бывает на реках.
Передовики шли сейчас внимательнее.
Заметив талую воду, они взяли курс на берег.
За ними пошел весь отряд.
Мы прошли это место, снова спустились на лед и пошли по льду. Но на этот раз передовики прозевали и с размаху влетели в талую воду, скрытую снегом.
Отряд остановился. Мы вышли на берег.
— Остановки не будет! — скомандовал звонким своим голосом товарищ Антикайнен. — Они почистятся и догонят.
Таким образом мой взвод стал головным. Мы вышли на берег и уже больше не спускались на предательский лед реки. Мы шли вперед.
Луна закатилась.
Рассвет подступал к отряду из-за каждого беличьего дупла, волчьей норы. Мутно-молочный рассвет. Мы шли.
Скоро должна быть деревня Челка. После Челки наш путь лежал уже прямо в Реболы, где, по всей вероятности, находился штаб фронта. Пленные говорили, что там триста лахтарей.
— Матти, ты пойдешь со мной вперед в разведку и возьми с собой одного курсанта! — сказал Хейконен.
Я отобрал Лейно.
Мы идем вперед.
— Метрах в двухстах от деревни останови отряд и, если будут выстрелы, окружи деревню, чтобы никто не мог проскочить! — отдал приказ комроты товарищ Антикайнен.
Мы вышли вперед. Через пятнадцать минут хода мы были у самой деревни.
Деревня, как и большинство карельских деревень, расположена у воды и окружена низкорослыми, срубленными банями. Мы обошли деревню по задам. Ни над одной избой не развевался белый флаг. Из нескольких труб подымался уютный дымок.
Протяжно мычала корова.
Женщина вышла на крыльцо, постояла, сбежала с крыльца, перешла улицу и исчезла.
Несколько ребятишек возились на улице с огромной кудлатой собакой.
Никаких, даже отдаленных, признаков лахтарей не было видно. Деревню война, казалось, обошла.
— Да, здесь, конечно, тоже никто нас не ждет, — улыбнулся мне Хейконен. — Но мы все-таки здесь!
И для проверки мы выбрали самый крепкий, богатый на вид дом в деревне, где, конечно, остановились бы белые, и пошли к нему. Лыж снаружи не было видно. Все было попрежнему спокойно. Я постучал в дверь. Хриплый женский голос ответил мне по-фински:
— Войдите!
— Спасибо! — отвечал я. — Нас трое.
И мы вошли через сени в горницу.