— Бардрем.
Он нахмурился.
— Вам может понадобиться…
— Бардрем.
Он встал и откинул волосы за плечо.
— Если я буду вам нужен, — сказал он, — я в своей комнате, заканчиваю стихотворение.
Когда его шаги по хрустящему снегу стихли, наступила тишина.
— Итак, — произнесла Игранзи, растягивая это короткое слово. Она постучала мизинцем по переднему зубу. — Как твое имя?
— Ченн. — Голос девушки был тихим и хриплым, словно она его сорвала. Они с Игранзи пристально смотрели друг на друга, и я не понимала их взглядов.
— Такое имя не годится для той, кто продает себя мужчинам, — сказала Игранзи. — Не слишком красивое. Если ты останешься, Хозяйка заставит тебя его поменять.
— Нет. Я буду только Ченн. — Возражение мягкое, но уверенное; я попыталась запомнить, как оно звучит, решив, что иногда могла бы использовать интонацию.
— У тебя есть дар.
— Да, — ответила Ченн. — Спасибо, что сказали Хозяйке то, что сказали. О моих глазах.
— Когда провидец пытается скрыть свой дар, для этого всегда есть причина. Я не буду спрашивать о твоей. Но здесь, дитя — зачем прятаться здесь?
Ченн обняла себя под серым плащом. Снег падал на ее ресницы и таял, когда она моргала.
— Мне понадобятся деньги. Я собираюсь уехать из города и никогда сюда не возвращаться. Я довольно хорошенькая — один… люди так говорили. — Ее голос задрожал, и она быстро моргнула.
Игранзи покачала головой.
— Хм, — сказала она. Ее плечи были опущены — возможно, от холода, или потому, что эта девушка ее тревожила. Горб под оранжево-желтой накидкой казался больше обычного. — Хорошо. Побудем здесь какое-то время; Хозяйка знает, что испытания длятся дольше. Испытание и прорицание, от которого мы тебя избавим.
— Но вы ведь смотрели остальных девушек? Конечно, смотрели. Поэтому должны посмотреть и меня. Не хочу, чтобы ко мне относились по-другому, если я собираюсь быть одной из них. А я решила… — Она замолчала и облизала губы, ловя снежинки. — Решила, что если мой Узор тёмен, я выберу другой путь.
Я никогда не видела, чтобы Игранзи не могла найти слов: ее рот открылся, губы беззвучно двигались.
— Нола, — наконец, сказала она, — принеси ячмень и…
— Нет, — перебила Ченн. — Я хочу зеркало. И чтобы смотрели вы обе.
Я втянула воздух. До сих пор Ченн не глядела в мою сторону, но теперь она обернулась, и я почувствовала пронзительный взгляд ее черно-синих глаз с золотыми крапинками.
Игранзи сказала:
— Провидцам не стоит видеть самих себя. Это…
— Я больше не провидец, — голос Ченн сорвался, и я подумала, что он такой же болезненный, как трещины на губах Игранзи. — Пожалуйста, дайте мне зеркало.