Я уже упоминал запрограммированное легковерие ребенка, которое так полезно для обучения языку и уму-разуму и которым так легко злоупотребляют монахини, мунисты и им подобные. Вообще говоря, все мы обмениваемся друг с другом информацией. Мы не вставляем, в прямом смысле, дискеты в щели на черепах друг друга, но мы обмениваемся фразами, как через уши, так и через глаза. Мы воспринимаем стиль одежды и манеру движения друг друга. Мы воспринимаем рекламные слоганы, и они, предположительно, в чем-то нас убеждают, иначе практичные бизнесмены не тратили бы столько денег на засорение ими воздуха.
Подумайте о двух свойствах, которые вирус, или любой другой паразитический репликатор, требует от удобного носителя — тех двух свойствах, которые делают клеточный аппарат таким удобным носителем для паразитической ДНК, а компьютеры такими удобными носителями для компьютерных вирусов. Первое из этих свойств — готовность точно реплицировать информацию, возможно с некоторыми ошибками, которые впоследствии будут точно воспроизводиться. Второе — готовность выполнять инструкции, закодированные в реплицируемой таким образом информации. Клеточный аппарат и электронные компьютеры в наилучшем виде демонстрируют оба эти свойства, удобные для вирусов. Могут ли с ними сравниться человеческие мозги? Как точные дупликаторы они, несомненно, не так совершенны, как клетки или электронные компьютеры. И все же они не так уж плохи и, возможно, примерно так же точны, как РНК-содержащие вирусы, хотя и не так хороши, как ДНК с ее изощренными мерами корректуры для борьбы с деградацией текста. Доказательство точности мозгов, особенно детских, как дупликаторов данных, дает нам сам язык. Профессор Хиггинс у Бернарда Шоу мог на слух определить улицу, на которой вырос тот или иной лондонец. Выдуманные факты ничего не доказывают, но все знают, что выдуманные способности Хиггинса — это лишь преувеличение того, на что мы все способны. Любой американец отличит Глубокий Юг от Среднего Запада, а Новую Англию — от сельского Юго-Запада. Любой житель Нью-Йорка отличит Бронкс от Бруклина. Аналогичные вещи можно показать для любой страны. Смысл этого явления в том, что человеческий мозг способен на довольно точное копирование (иначе акцент, скажем, Ньюкасла не был бы достаточно стабилен, чтобы стать узнаваемым), но с некоторыми ошибками (иначе не было бы эволюции произношения и все носители языка без изменений наследовали бы акцент своих далеких предков). Язык эволюционирует, потому что обладает и высокой степенью стабильности, и небольшой изменчивостью — необходимыми условиями любой эволюционирующей системы.