Эта замечательная идея характерна для юношеской изобретательности Гамильтона, которая, казалось, с возрастом только росла. Ведь он совсем недавно предложил подходящую теорию того, как “гипотеза Геи”, которую прежде в основном высмеивали, может на самом деле работать в рамках настоящей дарвиновской модели. В марте этого года, когда его хоронили на опушке Уайтемского леса, его верная спутница Луиза Боцци произнесла над могилой несколько прекрасных слов, вспомнив поразительную ключевую идею этой работы, что облака — это на самом деле приспособление, выработанное микроорганизмами для собственного расселения. Она процитировала замечательную статью Билла “Ни одного не перевернутого камня: жизнь и смерть охотника на букашек”, в которой он высказал пожелание, чтобы, когда он умрет, его оставили на земле в амазонских джунглях, где его закопали бы жуки-могильщики на корм своим личинкам[203].
Затем, в их детях, заботливо выращенных усатыми родителями на шариках размером с кулак, вылепленных из моей плоти, я улечу оттуда. Меня не будет глодать ни червь, ни грязная муха: преобразившийся и многочисленный, а наконец вылечу из земли с жужжанием, как пчелы из своего гнезда — притом жужжа громче, чем пчелы, почти как рой мотоциклов. И летучие жуки унесут меня, один за другим, в раскинувшуюся под звездами бразильскую глушь.
Луиза зачитала это, а затем добавила собственную элегию, вдохновленную его теорией облаков:
Билл, твое тело лежит теперь в Уайтемском лесу, но отсюда ты вновь попадешь в свои любимые джунгли. Ты будешь жить не только в жуке, но и в миллиардах спор грибов и водорослей. Поднятый ветром в тропосферу, ты образуешь облака и полетишь через океаны, будешь выпадать на землю и взлетать вновь и вновь, пока, наконец, капля дождя не соединит тебя с водой затопленных джунглей Амазонки[204].
В итоге Гамильтона осыпали почестями, но это лишь подчеркнуло, сколь долго мир не мог оценить его по достоинству. Он получил немало премий, в том числе премию Крафорда и премию Киото. Но его волнующе откровенная автобиография являет нам молодого человека, мучимого неуверенностью в себе и одиночеством. Он не только был неуверен в себе. Он стал сомневаться даже в том, что вопросы, которыми он так одержимо занимался, вообще могут интересовать кого-либо, кроме него самого. Неудивительно, что это иногда вызывало у него сомнения в собственном психическом здоровье.
Этот опыт на всю жизнь выработал у него сочувствие к аутсайдерам, которое, быть может, и побудило его в последнее время встать на защиту непопулярной, если не сказать отброшенной, теории происхождения СПИДа. Как вы, возможно, знаете, именно это заставило его совершить в этом году роковое путешествие в Африку.