В отличие от других лауреатов важнейших премий, Биллу действительно были нужны деньги. Он приводил своих консультантов по финансовым вопросам в отчаяние. Деньги интересовали его лишь постольку, поскольку он мог употребить их на какое-нибудь доброе дело, обычно на пользу других. Он отличался патологической неспособностью их накапливать и раздавал многое из того, что имел. Очень характерно для его финансовой проницательности, что он оставил завещание щедрое, но — не заверенное свидетелями. Так же характерно, что он купил дом в Мичигане, когда цены предельно выросли, а продал его, когда они упали до минимума. Его капиталовложение не просто не поспело за инфляцией. Он даже потерял внушительную сумму и не мог позволить себе купить дом в Оксфорде. К счастью, у университета был подаренный ему прекрасный домик в деревне Уайтем, и благодаря Дику Саутвуду, который, как всегда ничего не афишируя, все это устроил, Билл, его жена Кристина и их семья нашли место, где они смогли благополучно жить.
Каждый день он ездил на велосипеде в Оксфорд из Уайтема — с огромной скоростью. Эта скорость так не вязалась с его копной седых волос, что, возможно, из-за этого он часто попадал в аварии. Автомобилисты не верили, что человек его возраста вообще может ехать с такой скоростью, и неправильно ее оценивали — с печальными последствиями. Мне не удалось найти документальных подтверждений повторяемой всеми истории о том, как однажды он влетел в салон автомобиля, приземлился на заднем сиденье и произнес: “Пожалуйста, отвезите меня в больницу”. Зато я нашел надежное свидетельство того, что полученный им грант от Королевского общества, чек на пятнадцать тысяч фунтов, вылетел на большой скорости из корзины его велосипеда.
Я впервые увидел Билла Гамильтона, когда он приехал в Лондон году этак в шестьдесят девятом, чтобы прочитать лекцию биоматема-тической группе, и я присоединился к ней, чтобы взглянуть на моего интеллектуального кумира. Не могу сказать, что я был разочарован, но он, мягко говоря, не был харизматичным оратором. Одна из стен аудитории была целиком занята доской. И Билл использовал ее на полную катушку. К концу занятия на стене не осталось и одного квадратного дюйма, не испещренного уравнениями. Поскольку доска доходила до самого пола, ему приходилось опускаться на четвереньки, чтобы писать на ней там, внизу, и от этого его бормотание становилось еще более неразборчивым. Наконец он встал, осмотрел свою работу с легкой улыбкой и после долгой паузы указал на одно из уравнений (знатокам может быть интересно, что это было знаменитое теперь уравнение Прайса