* * *
Алексей Алексеевич Маниковский, сменивший Брусилова на посту наркома обороны, всё то время, пока я давал пояснения к своей же докладной записке, что лежала сейчас на столе перед наркомом, отсвечивая начертанной Ленинской рукой резолюцией «Тов. Маниковскому: Разобраться!», старательно изображал заинтересованность. Но как только я закончил, поспешил тут же сплавить меня по инстанции. Схватил синий карандаш – Ленин писал красным – и добавил к предсовнаркомовской свою резолюцию: «Генштаб. Духонину. Принять меры к исполнению!» Показал мне и ласково произнёс:
– Как видите, никакие проволочки воплощению вашей инициативы в жизнь не грозят. Ответ из Генштаба получите в ближайшие дни.
Я кивнул, и, повернувшись через левое плечо (хотя и был в цивильном), покинул кабинет.
Приглашение встретиться я получил от Духонина через два дня.
Николай Николаевич, после того как усадил меня в кресло, а сам расположился напротив, счёл правильным – с учётом нашего, пусть и мимолётного знакомства, – придать беседе полуофициальный характер.
– Не подскажете, любезный Михаил Макарович, – улыбнулся в усы Духонин, – что я тут, – он показал на лежащую между нами на столе многострадальную докладную записку, – должен исполнять?
– Плюньте вы, Николай Николаевич, на эту бумагу, – поддерживая дружеский тон, предложенный Духониным, посоветовал я. – Она свою роль уже сыграла, раз я сижу в этом кресле. Лучше ответьте: вы поддерживаете изложенную здесь, – я кивнул на записку, – идею о создании регулярных воинских формирований из числа коренных жителей Туркестана?
Васич на тот же вопрос ответил такое, что я был несказанно рад, что мой друг не является пока ни наркомом обороны, ни начальником Генерального штаба.
Духонин стёр с лица улыбку и посмотрел мне в глаза.
– А если я скажу, что не поддерживаю, вы, Михаил Макарович, станете настаивать на своём?
– Стану! – подтвердил я.
– Скажите честно, – Духонин подался в кресле в мою сторону, – неужели вы не видите той опасности, которая кроется в вашей, с позволенья сказать, идее? Не понимаете, какого джинна собираетесь выпустить на свободу?
– Джинном больше, джинном меньше, – стараясь казаться беззаботным, произнёс я. – Сколько их там уже имеется, этих джиннов? Один джинн в Бухаре, другой в Хиве, третий, про которого мы пока не знаем, но он есть, где-нибудь в Коканде. А джинны, которые могут налететь из Афганистана, Ирана, а то и из Турции? Поверьте мне, дорогой Николай Николаевич, нам ещё придётся загонять этих джиннов по лампам, по одному или всех скопом. Туркестанский песок ещё не раз окрасится в красный цвет, пока там установится мир и порядок. И будет лучше, много лучше, если ответственность за пролитую кровь, с русскими частями и казаками разделят созданные нами туземные войска! И не надо хмурить бровей.