– Николай Иванович, – глухим голосом начал он. – Простите, что величаю вас по имени-отчеству, но поскольку я не осведомлён о вашем чине и звании…
– Это несущественно, – прервал я его, – пожалуйста, высказывайтесь по существу!
– Считаю своим долгом заявить, – твёрдо сказал Виноградов, – что мой непосредственный руководитель всячески саботирует работу делегации. Скажу больше, он передаёт секретную информацию англичанам.
Виноградов не сказал «непосредственный руководитель», он назвал имя и фамилию – я не хочу этого делать. Причина проста: кто-то может посчитать изменника борцом с режимом и выразить ему своё сочувствие и даже одобрить его поступок. Так пусть сочувствует анониму! А в нашей истории этот человек останется без имени.
Дверь в спальню распахнулась и в комнату стремительно вошла Спиридонова, за ней все остальные. Я поспешил успокоить побледневшего Виноградова:
– Здесь нет никакого подвоха. Мы же не могли знать в вашем визите?
Павел согласно кивнул. Спиридонова меж тем буквально впилась в лицо Виноградова взглядом, ничего хорошего тому не предвещающим, и заговорила тоном, от которого даже у меня – ей-ей не вру! – по коже побежали мурашки.
– Ответьте честно, Виноградов, всё, что вы тут сейчас наплели – это ведь оговор с целью опорочить вашего начальника? Не знаю, зачем вам это нужно, но если вы немедля признаетесь в совершённой вами подлости, то, может, и отделаетесь сравнительно лёгким наказанием. Отвечайте же!
Мне доводилось видеть разгневанную Ольгу, но разгневанная Маша была всё-таки круче! И, может, именно после этого у Виноградова поседели виски. Правда, я заметил это гораздо позже, потому утверждать не могу. В любом случае юноша был на грани обморока, но всё же нашёл в себе силы ответить:
– Если я в чём и повинен, так это в доносе, всё остальное – правда!
И грохнулся-таки в обморок.
Когда же очнулся, то первое, что увидел, были Машины набухшие слезами глаза.
– Прости меня, мальчик, – сказала она, – за то, что подвергла тебя такому страшному испытанию. Но политическая борьба – штука беспощадная. И коли уж ты вступил на этот путь – готовься к новым испытаниям! А теперь рассказывай всё, и в подробностях…
Старческий голос из-за двери спросил:
– Кто там?
– Это я, Павел, – ответил Виноградов.
Дверь номера отворилась, старик в халате принялся раздражённо отчитывать Виноградова:
– И чего это вам, голубчик, неймётся в такое-то время…
Я не дал ему договорить, отодвинул Павла в сторону и буквально внёс старика в комнату, где толкнул его в кресло. За нами в номер вошли Павел, Спиридонова и Бокий, который затворил и запер входную дверь. Старик, который до этого бурчал нечто невразумительное, кажется, очухался.