— Помог?
— А что такого?
— Вспомни день, когда я привезла тебя домой. Ты еще потом ел чили. Помнишь, как мы заспорили, когда я сказала, что тебе пора кончить горевать, что это тебя разрушает. А ты ответил: «Вот когда потеряешь любимого человека и своего ребенка, тогда и будешь вправе говорить, что я расклеился». Только когда угроза потерять тебя стала реальной, я поняла, как изматывает сердечная боль, как при этом распадается жизнь и ты с нею. Теперь я представляю, что ты чувствовал после смерти Тани. Видимо, некий инстинкт самосохранения заставляет нас уйти в себя, когда нам кажется, что мы никому не нужны.
— Больше у нас этой проблемы не будет.
Светлая улыбка озарила ее залитое слезами лицо.
— Нет, больше не будет!
Чейз поцеловал ее, глубоко и нежно, и удивился, как это он до сих пор не понимал, что особый вкус ее поцелуя — это любовь. Он знал, что никогда не насытится ею.
— Наверное, ты была права, Марси, что не сказала мне о ребенке, — прошептал он. — Вряд ли до сего момента я хотел бы услышать о нем.
— А теперь, когда ты знаешь? Теперь что?
— Полный порядок! — Своей огромной ручищей он накрыл весь низ ее живота. — Я очень рад, что у нас будет ребенок. Поскорее выздоравливай, чтобы мы втроем отправились домой.
— Домой?
— Домой.
— Эта плодовитость просто угнетает, — насмешничала Сейдж.
— Что значит «плодовитость»? — полюбопытствовал Лаки.
— Ха, прекрасно!.. — не унималась сестра. — Особенно интересно услышать этот вопрос от тебя.
Все Тайлеры собрались на ранчо, чтобы отпраздновать три недели со дня рождения маленькой Лорен. Наелись до отвала немецкого шоколадного торта. Девочка, прикрытая одеяльцем, жадно сосала материнскую грудь. Гордый отец, казалось, в любой момент готов был помочь.
— Знаешь, чего мне не терпится дождаться?
— Полегче, Сейдж! Ты никак не научишься молчать, когда надо. — Чейз, играя локонами Марси, нашептывал ей на ухо какие-то озорные шутки, но оторвался от этого приятного занятия, чтобы предостеречь сестру.
Не обращая внимания на Чейза, Сейдж продолжала дразнить второго брата:
— Мне не терпится дождаться, пока какой-нибудь парень не попытается приударить за Лорен. Эх, поприсутствовать бы при этом! Ну и полюбуюсь же я тогда на тебя, Лаки.
Лаки взял ребенка на руки, чтобы Девон могла застегнуть блузку, и яростно сверкнул глазами в сторону сестры:
— Убью любого сукиного сына, который только вздумает прикоснуться к моей дочери! Пусть только осмелится подумать об этом!
— А как ты собираешься объяснять Лорен происхождение своего прозвища? — включился в разговор Чейз.