По женской же части у него имелась своя тактика и своя стратегия. И то, и другое решительно отвергало идею подарков, подсказывая, что осчастливить обычную неизбалованную гражданку куда как проще, чем даму в горностаевом манто, только-только выбравшуюся из собственного «Мерседеса». Слишком быстро женщины привыкают к цветам, колечкам и кулонам. Начав с безобидной шоколадки, можно закончить несуразностями вроде коралловых ожерелий и бриллиантовых колье. Самое же парадоксальное заключалось в том, что чувственного выигрыша подношения не давали. Напротив, привыкая к неким заменителям любви, женщины неузнаваемо быстро менялись. Максимов и приятелям не уставал повторять: «Если обычному поцелую предпочитается коробочка с какой-нибудь шинель-шанелью, — пиши-пропало, — кампания проиграна…» Иногда он начинал даже думать, что и собаку завел по тем же заковыристым причинам. Дамы побаиваются решительных четвероногих — тем более чужих. Стало быть, легче навязать собственные причуды и собственные правила. Сергей не сомневался, что, расставаясь с мыслью о замужестве и соглашаясь на «страстную дружбу», женщина удивительно хорошеет, ибо, прощаясь с терпкой мечтой о браке, перестает разыгрывать добрую фею и нежную дюймовочку, становясь наконец-то самой собой. Роль невесты весьма обременительна, и, наперед уведомляя, что женихом он еще не был и вряд ли когда-нибудь будет, Сергей ставил таким образом все на свои места, предлагая очередной знакомой не придуриваться и следовать суровой правде жизни — без гримас и запрещенных приемов. Находились, конечно, отказчицы, но большинство, закусив прелестную губку, на условия соглашались — не без тайных, вероятно, помыслов.
Так примерно и протекало его бытие. Сергей усмешливо относился к нумизматам и собирателям марок, приравнивая себя к коллекционерам, скупающим дорогие полотна живописцев. Более того — ставил свою планку на порядок выше, поскольку и картины представлял себе чем-то вторичным, с заведомым искажением отражающим таинство мира. Женщины, как таковые, являли для него чистую энергию и чистую загадку. Каждую из них он помещал на определенную ухоженную полочку, мало-помалу превращая жизнь в подобие волнующей галереи, где вместо выцветших красок предлагалось живое и переменчивое — порой настолько живое и настолько переменчивое, что кругом шла голова и поневоле приходилось объявлять тайм-аут, ломая графики и расписания, которые сам же он и придумывал.
В этот раз «график» прервался не по его вине. И не по вине дамы, с которой он познакомился на собачьих полянах. Встречу молодой хозяйке сенбернара он назначил сам. Да и не мог не назначить, поскольку все вышло само собой. Сергей улыбнулся девушке, она улыбнулась ему. Он похвалил жирненького сенбернара, она немедленно ответила комплиментом его овчарке. Не теряя времени, Сергей тут же предложил зайти к нему в гости, и она, не жеманясь, согласилась.