«Голубой Султан! Невероятно, невозможно!»
Франческа сразу же заметила тревогу Аннетты и сочувственно положила ей руку на плечо.
— Уже знаешь?
— Что? — не поняла та. Потом, немного придя в себя, переспросила: — Что знаю?
— Об аббатисе, конечно. По-моему, тебе нехорошо, сестра. Ты такая бледная.
Аннетте пришлось напрячь волю, чтобы продолжить разговор.
— А что с ней случилось?
— Ты правда не знаешь? Ее преподобие, — быстро перекрестилась Франческа, — отошла в мир иной. Всего полчаса назад. Пусть земля ей будет пухом.
— Суора Бонифация? Умерла? Нет, мы же беседовали всего несколько дней назад! — Девушка с трудом воспринимала происходящее.
— Это случилось так внезапно… Poverina![26] — вздохнула монахиня. — Говорят, лихорадка. У суоры Кьяры та же самая болезнь. Наша добрая матушка была святой! Да упокоится ее душа с миром.
— Бонифация была уже стара, — шепнула менее впечатлительная Урсия. — Интересно, кто станет новой аббатисой?
Урсия выразительно посмотрела на преклонившую колени в молитве суору Пурификасьон.
— Будет голосовать весь орден. Так обычно поступают?
— Вот уж кого я никогда не поддержу…
Остальные клирошанки тоже возбужденно обсуждали новости, но Аннетта почти ничего не слышала — так звенело в ушах. У нее не было времени на досужую болтовню. Следует все обдумать. Сейчас никакой разницы, кто станет новой аббатисой.
Она даже не могла оплакивать суору Бонифацию. Девушка опустилась на колени и спрятала лицо в ладонях, словно молилась.
Но думала только о Голубом Султане. Откуда Джон Керью узнал о нем? И что конкретно ему известно? Неужели ее выследили? А бывшая карие уже решила, что здесь безопасно.
Клирошанку охватила паника.
В капеллу вошел священник, встал у алтаря и начал читать молитву, призвав монахинь вспомнить об ушедшей сестре. Голоса молящихся звучали то громче, то тише.
Аннетта всеми силами пыталась сосредоточиться, представить суору Бонифацию на смертном одре. Вспомнить ее прекрасное, несмотря на возраст, лицо, седые волосы, разметавшиеся по подушкам. Но, как ни старалась, перед глазами стоял образ другой мертвой женщины — валиде. Девушка вспомнила, как испугалась, когда почудилось, что полуоткрытый мертвый глаз подмигнул ей в сине-зеленых тенях спальни. Вспомнила похожую на птичью лапку, твердую, холодную руку Сафие, крепко сжимавшую алмаз. Вспомнила, как в отчаянии кусала мертвую плоть, чтобы завладеть камнем, и как позднее он оттягивал карман, словно шею утопленника.
Но оказалось, что это только начало.