Оставляю тебе то малое, чем владею. В моей комнате ты найдешь три книги, которые нужно сдать в библиотеку. Дарю тебе мои вещи, «Лейку» и объективы, книги, пластинки, бумаги, фотографии и блокноты со стихами. Ты получишь три толстые тетради в черной обложке, написанные по-русски. Бесконечный список тех, кого я «стер», и альбом черно-белых фотографий. До и после. Все, что мне удалось спасти. Поступи со всем этим, как захочешь. Мои сбережения составляют 1583 франка. Деньги лежат в коричневом конверте. Заплати за комнату, электричество, бакалейщику с улицы Монж, булочнику и аптекарю. Положи букет ромашек на мою могилу, а оставшиеся деньги возьми себе. И окажи мне последнюю услугу: купи «Ромео и Джульетту» Прокофьева и вспоминай обо мне, когда будешь слушать эту великую музыку. И еще. Фотографируй. Делай хорошие снимки. Настоящие.
То лето было гнилым. Холодный дождливый июль напоминал ноябрь.
Игоря дома не оказалось. Я не захотел оставлять записку в почтовом ящике и отправился к Вернеру, на улицу Шампольона. Кроме Игоря, я мог доверять только ему. Вернер сидел на ступеньке своей кабины и курил. Мне показалось, что он обрадовался моему приходу. В кинотеатре шел фильм «Америка, Америка»,[203] Вернер предложил мне пройти в зал — там оставались пустые места, — но я был не в том настроении и отказался, а потом все ему рассказал.
— Гнусная история, — прошептал он. — Ты правильно сделал, что предупредил меня.
* * *
Вернер и Игорь занялись похоронами и уладили все формальности за три дня — не без помощи Даниэля Маго. Члены клуба скинулись, чтобы организовать церемонию на кладбище Монпарнас. Лучше бы помирились с ним, когда он был жив. Надо полагать, прощение никому легко не дается. Каждый из них остался в собственной западне. Мышеловка захлопнулась.
* * *
В утро похорон на Париж обрушился ливень. «Интересно, — подумал я, — кто-нибудь когда-нибудь отменял траурную церемонию из-за проливного дождя?» Каждый перекресток, каждое бистро напоминали мне о былых временах. Камилла, Сесиль, Пьер и Франк вынырнули из тумана неизвестности, как дергающиеся на ниточках марионетки или персонажи сновидений, навевающих на нас то ужас, то сладкие грезы. Впереди была вечность, нам предстояло прожить вместе десятилетия, любить, рожать детей, расставаться. Все исчезло, как мгновенная вспышка света. Я не знал, где скрывается Франк, но он был в безопасности, а папа рано или поздно откроет мне тайну его местопребывания. Что до Сесиль, наша с ней история не закончилась. Я вспомнил, как Игорь и Саша, не сговариваясь, внушали мне одну и ту же истину: «Ты жив, так что не смей жаловаться, для тебя нет ничего невозможного».