Собственно, о том, что она дочь Рауля Валленберга, никто, кроме нее, не знал, зато она сама знала это твердо!
Немолодая женщина изводила сотрудников подробными описаниями своей жизни, полной сюжетов, которым позавидовал бы Дюма… Она подстерегала немецкого посла и преследовала его с криками «Верните мне моего отца!».
Сумасшедшая.
Однако ж несчастную надо было как-то спровадить, и посол поручил Ирине А., сотруднице посольства, поговорить с женщиной по душам, дать высказаться… Авось потом оставит в покое.
Ну, надо так надо. Ирина усадила ее в своей комнатке, дала чаю и села напротив, чтобы выслушать вполуха заведомый бред. Слушала, слушала — и вдруг поняла, что все это может быть правдой!
Уж больно многое совпадало — даты, обстоятельства…
Сердце ее забилось в сильнейшей тревоге — чего не бывает на свете! Она уже была почти готова поверить в невозможное, когда «дочь Рауля Валленберга» сказала:
— И тогда моя мать, Мария Каллас…
Посильно участвуя в тамошней избирательной компании, мой иерусалимский приятель Марк Галесник получил заказ на изготовление нескольких тысяч маек с эмблемой некой партии.
Дешевле всего это было сделать, разумеется, не у евреев, и Марк нашел подходящую арабскую лавочку под Иерусалимом. Хозяин предложил заказчику присесть и налил кофе. Марк неторопливо выпил кофе, беседуя ни о чем: Восток дело не только тонкое, но и несуетное…
Наконец он изложил дело. Узнав о размерах заказа, хозяин пересадил Марка в кресло поудобнее. Цену обсудили за второй чашкой, и тут гость перешел к самой тонкой части вопроса, предупредив, что в деле есть некоторые препятствия…
Араб сделал жест, совершенно исключающий наличие каких бы то ни было препятствий к тому, чтобы он получил несколько тысяч долларов прибыли!
Марк, придвинувшись, сообщил пикантное обстоятельство: речь идет о майках для израильских выборов.
— Прекрасно! — воскликнул хозяин лавочки, и на лице его появилась счастливая улыбка: он всю свою жизнь мечтал именно о том, чтобы поработать на какую-нибудь израильскую партию.
— Я вас должен предупредить: это правая партия, — сказал Галесник.
— Замечательно! — воскликнул хозяин лавочки. — Все будет готово через два дня!
Но Марк решил довести эксперимент до конца — и, еще приблизившись, шепотом сказал:
— На майках должно быть написано: «Смерть арабам!».
— Я сделаю в три цвета, — без паузы ответил хозяин лавочки.
Мечта любого писателя — деталь, образующая портрет…
Письмо дяди Бони из израильского города Ашдод выпало на юного Марика из кипы старых родительских бумаг. Написано оно было в 1964 году на половинке знакомого всем советским школьникам тетрадного листа — за две копейки, с красными полями… — а на Марика выпало в 1990-м.