Марик, уже имевший к тому времени планы отъезда на ПМЖ, дяде Боне написал наугад — и вскоре получил ответ. Содержание ответа не так важно, как его материальное воплощение: письмо было написано на другой половинке того же тетрадного листа…
В Одессе живет фантастический человек — Борис Давыдович Литвак.
Дом на Пушкинской улице, с золотым ангелом над входом, где уже много лет бесплатно лечат детей, больных церебральным параличом, с бесплатной гостиницей для матерей по соседству… — этот дом один искупит половину грехов черноморского побережья.
Боречка (так он представляется друзьям, когда звонит) — человек алмазной крепости. Бывшего мэра Одессы он, депутат горсовета, много лет называл в лицо «гражданин Боделан», поясняя, что именно так принято обращаться к заключенным.
Боречка считал, что Боделану следует привыкать к такому обращению.
Когда «дом с ангелом» незадолго до выборов, в пиаровских целях посетила жена президента Украины, Боречка подвел итоги ее визита так:
— Приезд мадам Кучмы, — сказал он журналистам, — идет у нас со знаком плюс: после ее приезда ничего не пропало…
Художник Борис Жутовский (в дружеском просторечии — Боба) широко известен общественности с осени 1962 года: именно ему были адресованы знаменитые хрущевские слова на выставке в московском Манеже — об «абстакцистах и пидарастах»!
Спустя почти полвека, вслед за сексуальной принадлежностью, «абстракцисту» Бобе в одночасье поменяли принадлежность национальную…
Он стоял в московском дворе-колодце у своей мастерской и осторожно клал в машину холсты. Был тихий летний день. Через двор шла женщина средних лет, интеллигентного вида, в очечках. Возле Бобы, которого она видела первый раз в жизни, женщина остановилась и сказала:
— Завтра небось опять про Холокост врать будете!
И ушла.
С тех пор, не без вызова заявляет русский шляхтич Жутовский, я — законный еврей!
Название для графической серии Жутовского придумал Фазиль Искандер: «Последние люди империи». Были среди этих людей и гении, но встречались и убийцы.
Одного из них, генерала НКВД Судоплатова, Боба рисовал в начале восьмидесятых.
Бывший заместитель Берии предавался воспоминаниям. На постели, в глубоком паркинсоне, лежала генеральская жена Эмма Карловна и эхом повторяла ключевые слова. Под этот страшноватый парный конферанс Жутовский увековечивал черты одного из главных убийц эпохи.
— В начале тридцатых, — мерно излагал Судоплатов, — в Одессе появились антисоветские листовки. Написаны они были явно молодым человеком… Мы его, конечно, быстро нашли…