Рунет. Сотворенные кумиры (Идлис) - страница 295

На днях я была у родителей, впервые с зимы. Мама сидит у окна, спиной к свету, в монашеском облачении. Я — напротив, в другом конце комнаты. Разговариваем:

— Расскажи мне про родственников.

— Ну, Виталька пьет, Зинка подралась с Лидкой, Ромка женится осенью, Лешка разобрал и сжег пол в терраске, Дашка похудела.

— Ты знаешь, мне кажется, что кто-то из наших скоро умрет.

— Может быть, я?

— Нет, вроде не ты, но из близких.

Мы говорим об этом без эмоций: она — верующая и уже много лет больна, а я — просто я, никакого мистического опыта и отменное здоровье. Именно поэтому нам легко, ей уже, а мне еще. Она рассказывает мне о том, что иногда протыкает иглой вену у себя в горле, чтобы выпустить лишнюю кровь, тогда ей становится легче дышать — надолго, месяца на три. Она спрашивает про мать моего мертвого друга. Я рассказываю о том, как та поехала в милицию выяснять обстоятельства его смерти. Ей показали его фотографии без лица и дали почитать медицинское заключение — о переохлаждении, отеке мозга, травмах. Судя по всему, перед смертью у него было несколько очень страшных часов. Или дней. Она говорит, что молится за него. Мой муж сидит сбоку и тихонько приходит в ужас — «панковская семейка». А у нас и в мыслях нет специально мучить друг друга — мы всегда общаемся на уровне боли. Хотя иногда мне кажется, что в этом прямой смысл выражения «кровная месть.

Из журнала marta_ketro, 10 июня 2005


С родственниками Инны у Марты Кетро отношения непростые. Осложняет их то, что родственники Инны о Марте не знают: мать Инны очень религиозна, а Марту половина «Живого журнала» считает специалисткой по гендерно-половым вопросам и описанию разнообразного адюльтера. Неудивительно, что они, по мнению Инны, просто не способны найти общий язык.

И Марта стоит на страже этой тайны: она никому не говорит Иннину фамилию, старается не появляться в телевизоре, чтобы Иннины родственники ее случайно там не узнали, и вообще с трепетом ждет момента, когда ее, Марты, писательская слава доберется до Инны и ее тесного круга общения, и этот самый круг общения узнает себя и Инну в персонажах Марты, далеко не всегда таких уж симпатичных.

Да, я боюсь страха.

Моя мама, как вы знаете, стоит на пути просветления обеими ногами — она настоящая монахиня и вообще не то, что некоторые. И вот в день отлета она мне звонит с материнским своим благословением.

А я накануне выпила четвертинку, развеселилась сначала, а потом просто успокоилась и с утра еще была тихая. И тут мама в эту со вчерашнего похмельную благодать и говорит: