Тотигай замолчал, погрузившись в раздумья. Вот те на — а я и не подозревал, что ему свойственно вспоминать о детях чаще чем однажды в год, сразу после Брачных боёв. Вообще-то он надолго пропадал всякий раз после их окончания, но я не расспрашивал, с чем именно это связано. Воспитанием щенят у керберов занимаются только самки, постоянно этими щенятами обременённые. Самцы, пройдя обряд Достижения совершеннолетия, принимают в заботе о потомстве минимальное участие. Когда они охотятся в местностях, заселённых керберами, то охотно делятся добычей с самками и щенками, причём не важно, своими или нет, придерживаясь мнения, что чужих детей не бывает. Они же обучают щенят боевому искусству и прочим премудростям.
Иногда кербер не может найти собственную семью, если самке внезапно пришлось откочевать в другое место или она погибла. Тогда он станет учить чужих щенков, что самки охотно позволяют до тех пор, пока на горизонте не появится законный супруг. Такого понятия, как измена, у сородичей Тотигая нет, потому что керберы равнодушны к противоположному полу большую часть года. Живут они рассеянно, сбиваясь в кучу только в период Брачных боёв, а тогда о флирте уже речи быть не может — все самцы на месте; хочешь получить новую жену, так нужно кого-нибудь убить. У Тотигая, насколько я знал, было четыре жены, и он остерегался заводить новых, ибо при таком богатстве слабого пола даже защищать имевшихся подруг жизни от посторонних посягательств становилось проблематично. Однако до сего дня я не думал, что он способен отправится на другую планету лишь за тем, чтобы обогатить запас знаний своего многочисленного потомства.
— Наверное, ты брешешь, — сказал я. — Чихать тебе на щенков, иначе ты бы виделся с ними чаще. Так и скажи, что самому не терпится прославиться.
— Говорю! — с вызовом ответил Тотигай.
— Нет, ты хорошо скажи. Прямо и честно.
— Хорошо говорю!
— Ты не так говоришь.
— Не так говорю!.. — машинально повторил Тотигай, спохватился и засмеялся своим кашляющим смехом.
Глядя на него, засмеялась Коу, а вслед за ней и я. Напряжение, державшее нас с момента ухода Бобела, исчезло.
— Это не гиблый поход, Элф, — сказал Тотигай. — Он просто не из лёгких. Вспомни тот бой, в котором Орекс потерял сразу четырёх своих побратимов, двоюродного брата и двух племянников? Кстати, тебя он тоже едва не потерял, если я правильно помню. Но он всё равно остался Орексом. Все ныне живущие когда-нибудь умрут, но не все смогут похвалиться своей смертью, если вдруг воскреснут. Орекс и Бобел смогут. Имхотеп — тоже. Что тебя смущает? Что ты сам всё ещё жив?