— Давай попробуем.
Вскоре мне пришлось признать, что и у меня на тарелке лежит именно тушёный кролик, а не что-то другое. В банке действительно оказалась капуста, именно такая, как в Харчевне у Белянки. А лепёшки… Мог бы поклясться, что их готовила Лика. Для интереса я попытался сделать ещё бутылку самогона, которым торговал в Харчевне Синяк Тэш — уж его-то пойло ни с чем не перепутать. Но, видно, я отяжелел после обеда, и мозги стали работать хуже — бутылка появилась, однако не на столе, а на пустой табуретке сбоку, и была она высотой с меня и толщиной в обхват. Несуразная ёмкость постояла неподвижно, потом угрожающе дрогнула, табуретка жалобно заскрипела, и я поспешил снять бутыль на пол, причём едва не надорвался. Не без труда вынув огромную пробку, я понюхал содержимое. Нет сомнения — продукция Тэша. Пахло ацетоном, в котором разболтали добрую порцию отравы для клопов, и вкус, как я помнил, был соответствующим.
— Тебе не много будет? — поинтересовался Тотигай. Сам он, как ни старался, не смог опустошить свой тазик и наполовину.
— Многовато, — согласился я. — Зато теперь мы точно знаем, что не умрём здесь ни от голода, ни от жажды.
Следующие несколько дней я вовсю экспериментировал с внутренним содержимым Колесницы Надзирателей, создавая различные помещения дальше по коридору. Коридор этот был действительно бесконечен, как и само внутреннее пространство корабля. Чтобы проверить догадку, я создал одну особо большую комнату, внутри которой примыслил Харчевню в натуральную величину, со всеми деталями, какие помнил, но без людей. Сразу заметил, что не могу создать ничего такого — даже мышь, даже дохлую. Или опыта мне не хватало, или это вообще было делом невозможным.
Мы с Тотигаем побродили по Большому залу, зашли в мою комнату, в баню Кочегара, а потом я изничтожил всё, что насотворял, так как уже понял, что в любой момент могу сделать почти что угодно, и для этого мне не обязательно нужны новые комнаты. Оставил лишь реанимационную камеру — она была дорога моему сердцу. Только благодаря ей Тотигай снова со мной. Оставил и столовую — она была дорога сердцу Тотигая.
Покончив с опытами, я взялся за практические дела — сделал себе новые брюки и жилет, а ещё патронов к винтовке, которые тут же и опробовал. В корабле стрелять не стал, мы вышли. Выяснилось, что Тотигай по-прежнему не видит Колесницу, стоит ему оказаться снаружи. Э-эх, был бы с нами кто-нибудь знающий, хотя бы Генка, он бы, глядишь, и разобрался с устройством корабля, с его безразмерностью внутри и маскировкой снаружи. А я что? Я вот всерьёз опасался, что штаны с жилетом испарятся с меня, как только я покину корабль. Жилет — чёрт с ним, а как без штанов? Но нет, одежда осталась на месте, да и с патронами всё оказалось в норме. Пострелял я по трупам ибогалов, валявшимся на равнине, и мы вернулись. Больше не выходили, а за событиями снаружи я следил через Книгу. Сперва вокруг никого не было, но вскоре появились яйцеголовые. Они осмотрели сожжённую равнину, похоронили своих, несколько тел забрали с собой. Кентавры остались там, где погибли. Торчавший из склона борт ибогалы, как и Тотигай, не видели.