— Может быть, я…
Меня прерывает крик Калеба, который наклоняется и орет Натаниэлю прямо в лицо:
— Нет!
Натаниэль пугается и чуть не падает, но Калеб успевает схватить его за руку и оттолкнуть.
— Калеб…
— Нельзя трогать антифриз! — не успокаивается Калеб. — Сколько раз я тебя предупреждал? Это яд. Ты можешь отравиться!
Он хватает бутылку с антифризом, который добавляет в раствор, чтобы тот не замерзал при низкой температуре, а потом промокает тряпкой лужу на полу. На тряпке расплывается неестественно зеленое пятно. Пес вертится тут же, но Калеб отталкивает его ногой.
— Пошел вон, Мейсон!
В углу чуть не плачет Натаниэль.
— Иди сюда, — распахиваю я объятия. Он летит в них, и я целую его в макушку. — Может, пойдешь в комнату и выберешь себе игрушку, пока папа работает?
Натаниэль выбегает из сарая, за ним спешит Мейсон. Он достаточно умен, чтобы понимать, что их помиловали. Калеб недоверчиво качает головой:
— Хотела подорвать мой авторитет, Нина? Тебе это удалось!
— Я не подрывала твой авторитет. Я… Посмотри на сына, Калеб, ты до смерти его напугал! Он поступил так не нарочно.
— Неважно. Ему было сказано не трогать, а он не послушался.
— Тебе не кажется, что в последнее время он и так многое пережил?
Калеб вытирает руки полотенцем.
— Кажется. Представь, как он воспримет то, что любимый пес умер, потому что сам Натаниэль нарушил правила и поступил так, как не должен был поступать? — Он закрывает антифриз крышкой и ставит повыше на полку. — Я хочу, чтобы он вновь почувствовал себя обычным ребенком. И если бы Натаниэль сделал такое три недели назад — клянусь, я бы его наказал!
Я не могу следовать его логике, поэтому глотаю свой ответ, разворачиваюсь и выхожу из сарая.
Продолжая злиться на Калеба, я приезжаю в полицейский участок и застаю спящего за письменным столом Патрика. Я громко хлопаю дверью кабинета, и он едва не падает со стула. Потом морщится и касается рукой головы.
— Я просто счастлива видеть, как вы, слуги закона, отрабатываете деньги налогоплательщиков, — сварливо говорю я. — Где распечатка для опознания?
— Я как раз над этим работаю, — отвечает Патрик.
— О да, я вижу, как ты напрягаешься!
Патрик встает и хмуро смотрит на меня:
— Кто наплевал тебе в кофе?
— Прости. Просто дома счастье бьет через край. Не сомневайся, я вспомню о хороших манерах, когда ты найдешь повод засадить Шишинского за решетку.
— Как там Калеб?
— Отлично.
— Совсем не похоже, что отлично…
— Патрик, я приехала потому, что должна знать: дело сдвинулось с мертвой точки. Что что-то делается. Пожалуйста, покажи мне…