— Про нашего хозяина так… не принято. Нам это не нравится. Мы, знаете ли, можем обидеться.
Толстый Карлсон ничуть не испугался. Решительным движением пухлой ручонки он отодвинул в сторону рослых авиаторов:
— Для вас — хозяин, для меня — пациент. Ему нужен строгий постельный режим, ясно? А у него — пропеллер в заднице. Ну? Чего уставились? Ах как весело!
Летчики действительно начали пересмеиваться:
— Карлсон Ионе свой пропеллер одолжил!
У доктора был тонкий слух:
— Одолжил?! Он сам у меня его спер. И вставил себе в анальное отверстие. Думает, с высоты сигать без парашюта — все равно что плюшки воровать. А тут, дорогие мои, пахнет компрессией позвоночника и прочей прелестью. Я это утверждаю как опытный Карлс… то есть врач.
— Да он же здоров как бык, — растерянно проговорил механик, ошарашенный напором Валерия Сергеевича.
— И упрям как осел, — продолжил реплику смельчак доктор. — Ему надоели самолеты. Он хочет кататься в инвалидной коляске.
Иоанн тем временем поднялся. Лицо его снова было бесстрастно. Он даже слегка улыбался, слушая перебранку, вспыхнувшую по его милости.
Решил вмешаться:
— Валера, успокойся, мы все знаем твой девиз: «Лечиться, лечиться и лечиться, как говорил великий Гиппократ!»
Он поднял к небу руку, как некогда Ленин на многочисленных памятниках, и вдруг, резко побледнев, схватился за больной бок. Стиснув зубы, застонал и стал медленно оседать.
— Что делать, доктор? — робко спросил кто-то.
— Ловите! Встали, как истуканы, — скомандовал Карлсон, которого в этот миг все единодушно признали главным. — Ко мне его, на кушетку! Лечиться, лечиться и лечиться. Да.
Подумал и отдал дополнительный приказ:
— У дверей поставьте часовых. И чтоб нести вахту круглосуточно! Я его знаю: все равно предпримет попытку к бегству!
— Стрелять без предупреждения? — съязвил было механик, но товарищи тут же одернули его. Всем было не до смеха. Среди присутствующих не было человека, который не любил бы Иоанна Алексеевича.
Если Машина жизнь — как дома, так и на работе — протекала в «бабьем царстве», то Иоанн Соколов главенствовал в царстве сугубо мужском.
Он был единоличным владельцем большого частного аэроклуба.
Иоанн любил риск во всем: как в головокружительных полетах, так и в головокружительных коммерческих мероприятиях. Может быть, поэтому к нему были благосклонны как небо, так и деньги.
Но к личной роскоши и накоплениям он никогда не стремился: не любил ничего неподвижного, оседлого, стабильного. Средства его оборачивались так же стремительно, как движутся в небе реактивные лайнеры. Прибыль же тратилась на новые самолеты и на людей, которые обслуживали их. Все, кто имел отношение к аэроклубу «Гелиос», могли быть спокойны за свой завтрашний день. И за послезавтрашний тоже.