Ева… Святая Инесса… Мария.
Машенька Колосова.
…Тягач-катафалк приближался к цели своего скорбного путешествия. Эстакада уткнулась в высоченный глухой забор.
Тягач утробно засигналил — и часть забора бесшумно отъехала в сторону, освобождая путь. Оказывается, тут были автоматические ворота.
За оградой открылось обширное ровное пространство, похожее на полигон. Справа — большая плоская постройка ярко-голубого цвета — ангар. У его стены отдыхали, повернувшись к воротам хвостами, «Ми-2» и красавица «Алуэтта».
Слева — конструктивистское здание из стекла и бетона. Увидев прибывший катафалк, туда сразу побежали несколько гонцов.
Они взлетели по лестнице и ворвались в медицинский кабинет, где Карлсон обследовал Иоанна:
— Доставили!
Однако Соколов и сам уже услышал гудок. Не слушая больше возражений медицинского светила, он соскочил с лежанки и бросился к выходу как был: облепленный датчиками, обмотанный проводками.
Штекеры и клеммы повыскакивали из своих гнезд, приборы зашкаливало, какой-то сложный диагностический аппарат заискрил.
— Куда! Самоубийца! — заголосил Валерий Сергеевич.
— Пустяки! Дело житейское! — на бегу бросил ему Иоанн.
Обломки «Детройта» сгрузили на землю. Мужчины стояли вокруг погибшего биплана в суровом молчании.
Пожилой механик Даниил Семенович держался за рычаг управления, точно пытался прощупать человеческий пульс. Это не удалось, и механик констатировал смерть:
— Финита.
Он содрал с белой головы молодежную бейсболку. Все, кто был в головных уборах, последовали его примеру.
Соколов, босой, облаченный только в плавки и датчики, ощетинившийся проводами, вдруг опустился на колени и приник лбом к ветровому стеклу. Он не боялся, что выпачкается в машинном масле. Он привык к машинному маслу.
Люди с удивлением увидели, что его мощные плечи вздрагивают. Иоанн плакал.
— Дурит шеф, — тихо заметил кто-то из окружающих.
— Надо позвать Карлсона, — поддержал другой. — Пусть проверит: вдруг у Ионы сдвиг по фазе!
— А я его понимаю, — возразил третий. — Я тоже так ревел, в детстве, когда у меня сломался самокат.
— Так то — в детстве…
— Зато «Детройт» лучше самоката. Он летает.
— Летал, — поправили его, напомнив, что речь идет о покойнике. — Честно говоря, его срок вышел давным-давно, зажился старик.
— Об умерших — либо хорошо, либо ничего.
— Помолчим.
Помолчали.
А к ним уже колобком катился разъяренный Карлсон:
— Идиот! Параноик! Кретин с неустойчивой психикой!
Механик угрожающе шагнул ему навстречу:
— Вы о ком это, уважаемый?
— Сами знаете о ком!
К механику присоединились два вертолетчика — те самые, что забирали Соколова из «Солнечного»: