Но когда я вошла в дом, папа сидел на диване с чашкой попкорна на коленях. Я замешкалась в дверном проеме, не уверенная, что, черт возьми, происходит. Он выглядел… нормально. Он не выглядел так, будто плакал или пил. Он выглядел, как мой папа, в своих очках с толстой оправой и замусоленными каштановыми волосами. Таким, каким я его видела в любой другой день недели.
— Хей, Бамблби, — сказал он, смотря на меня. — Хочешь попкорна? Тут по AMC идет фильм с Клином Иствудом.
— Э… нет, спасибо. — Я оглянулась вокруг. Никакого разбитого стекла. Или бутылок из-под пива. Такое чувство, что он вообще не пил в тот день. Неужели, это все? Неужели с его срывом покончено? Такое вообще бывает? Я не имела ни малейшего понятия. Но я не могла не чувствовать себя настороженно. — Пап, ты в порядке?
— О, все хорошо, — ответил он. — Я поздно сегодня проснулся, поэтому позвонил на работу и сказал, что я заболел. Я не брал отпускных дней, так что ничего страшного.
Я глянула на кухню. Конверт все еще лежал на столе. Не тронутый.
Он, должно быть, проводил меня взглядом, потому что пожал плечами и сказал:
— Ох, эти дурацкие бумаги! Они меня, мягко говоря, выбили из колеи. Но когда я хорошенько обо всем подумал, то понял, что это — ошибка. Адвокат твоей мамы услышал, что ее на этот раз не было немного дольше обычного и сделал поспешные выводы.
— Ты говорил с ней?
— Нет, — признался он. — Но я уверен, что прав. Не о чем волноваться, Бамблби. Как прошел твой день?
— Хорошо.
Мы оба врали, но я знала, что мои слова не были правдой, он же выглядел абсолютно уверенным. Как я могла напомнить ему о том, что на бумагах стояла мамина подпись? Как я могла вернуть его обратно к реальности? Это только заставит его снова запереться в спальне — или отправит на поиски бутылки — и разрушит этот момент притворного спокойствия.
И мне не хотелось быть той, кто пустит коту под хвост трезвость моего отца.
Шок. Поднимаясь вверх по лестнице в мою спальню, я решила, что он просто в шоке. Но его отрицание очевидного не продлится долго. Рано или поздно он проснется. Я только надеюсь, что это будет как можно скорее.
Я растянулась на кровати с учебником по математике, пытаясь сделать домашнюю работу, которую почти не понимала. Мои глаза, не переставая, возвращались к будильнику на прикроватной тумбочке. 3.28… 3.31… 3.37… Минуты текли, и задачи слились в неузнаваемые символы, похожие на древние руны. Наконец, я захлопнула книгу, признавая свое поражение.
Это ни в какие рамки не лезет. Я не должна думать об Уэсли. Я не должна целовать Уэсли. И я точно не должна была с ним спать. Черт, всего лишь неделю назад мне и