Переводчик и офицер обменялись несколькими фразами. Потом переводчик сказал:
— Генерал действительно находится на борту одного из судов эскадры. Оставьте нам конверт. Ему передадут.
— Я имею поручение вручить конверт лично. И лично получить ответ.
Выслушав перевод этих слов, офицер, козырнув Шорохову, ушел. Переводчик сказал:
— Сам он решить этого вопроса не может.
Шорохов взглянул вверх. Он стоял под сенью гигантских орудийных стволов, нацеленных на город.
Переводчик словоохотливо продолжал:
— Думаю, генерал в любом случае не сможет сегодня вас выслушать.
— Почему?
Переводчик тихо и насмешливо рассмеялся:
— При посадке на корабль у их высоко — превосходительства украли чемодан. Пять пудов. Самое ценное.
— Да вы что? — Шорохов требовательно оглядел переводчика: низенький, с гонором выставил вперед плечо, судя по чертам лица, по манере говорить, по одежде, скорей всего поляк. — Кто-нибудь из адъютантов генерала на корабле сейчас есть?
— Отбыли на берег.
— Искать чемодан?
— В российскую контрразведку. Но ей сейчас до того ли?
"Там документы, — подумал Шорохов. — Если только это не генеральская привычка во все вмешивать контрразведчиков".
Офицер возвратился, снова козырнул Шорохову, что-то сказал. Переводчик развел руками:
— Генерал никого не принимает. И в дальнейшем не сможет принять.
Спрашивать: "Это решение самого генерала?" — было бессмысленно. Ответят: «Самого». Что в результате? Придется в любом случае сделать вид, что поверил. Он ведь не знает даже, на этом ли корабле Постовский. Офицер выразился с намеренной неопределенностью: "на борту одного из судов эскадры". Сказанное переводчиком про украденный чемодан, стоит мало. Или, напротив, очень много, как умелый ход, начисто пресекающий любую попытку дальше разыскивать у англичан мамонтовские документы, будь ты хоть миллион раз их самый лучший союзник.
— Вас просят покинуть корабль, — проговорил переводчик.
Шорохов еще раз покосился по сторонам. Вдоль края палубы тоже стоят матросы. Ребята — один к одному. Хочешь, не хочешь, а подчинишься.
Спустился в лодку. Гребцы взялись за весла. Ветер посвежел. Лопасти весел срывали гребешки волн. Брызги били в лицо.
Поражение было полным. Не сумел, не смог — какая, в конце концов, разница?..
— А ну пошел! — заорал один из гребцов, вырвав весло из уключины и замахиваясь им.
Благодаря свету, из иллюминаторов "Императора Индии", Шорохов увидел позади своего сидения уцепившуюся за борт лодки руку. Схватив ее, Шорохов втащил в лодку обладателя этой руки — парня лет семнадцати, худого, хилого, тощего, с белым личиком, большеглазого. Насквозь промокшего. Весил он пуда три с половиной, не больше, одет был совершенно не по сезону: брюки, пиджак.