По-моему, она не видела, что делает. Словно обезумев, она вынимала вещи из чемодана, а я тем временем стоял и смотрел на нее.
— Чемодан? Чемодан всегда пригодится.
Она подняла на меня глаза, и голос ее оборвался.
Неожиданно она оказалась у меня в руках, прижала голову к моей груди.
— О, Филипп! Простите… Мне не следовало самой приходить сюда… Нужно было оставить это на вас и Сикома.
Трудно определить мои ощущения в ту минуту. Казалось, я держу на руках ребенка или раненое животное. Я коснулся ее волос, приложил щеку к ее голове.
— Все хорошо, — сказал я, — не плачьте. Вернитесь в библиотеку. Я разберу остальное.
— Нет, — сказала она, — какая глупость, какая непростительная слабость… Вам также тяжело, как мне. Вы так любили его…
Я продолжал водить губами по ее волосам. Прижавшись ко мне, она казалась еще меньше, еще более хрупкой.
— Ничего страшного, — сказал я, — с таким делом справится и мужчина. Женщине оно не под силу. Позвольте мне все сделать самому, Рейчел, идите вниз.
Она отошла от меня и вытерла глаза платком.
— Нет, — сказала она, — мне уже лучше. Это больше не повторится. Я уже распаковала одежду. Но если вы раздадите ее людям из имения, я буду вам очень благодарна. Что захотите оставить себе — оставьте и носите. Не бойтесь носить. Я не стану возражать, буду только рада.
Коробки с книгами стояли ближе к камину. Я принес ей стул, придвинул его к огню и, опустившись на колени перед оставшимися чемоданами, открыл их один за другим.
Я надеялся, что она не заметила. Я впервые назвал ее не «кузина Рейчел», а просто «Рейчел». Не знаю, как это вышло. Наверное, потому, что, прильнув к моей груди, она была гораздо меньше меня. В отличие от одежды книги не несли на себе отпечатка личности их владельца. Среди них были давно знакомые мне любимцы Эмброза, с которыми он всегда путешествовал; их кузина Рейчел отдала мне, чтобы я держал их рядом с кроватью. Она уговорила меня взять его запонки, его часы и перо, и я с радостью согласился. Некоторые книги я видел в первый раз. Беря в руки том за томом, она рассказывала мне, как они оказались у Эмброза; эту книгу, говорила она, он разыскал в Риме и очень радовался, что выгодно приобрел ее, а вон та, в старинном переплете, и еще рядом с ней — куплены во Флоренции. Она описала лавку и старика букиниста, который их продал. Пока она говорила, недавняя печаль прошла, исчезла, как слезы, которые она смахнула с глаз. Одну за другой мы раскладывали книги на полу. Я принес тряпку, и кузина Рейчел стала вытирать с них пыль. Время от времени она читала мне какой-нибудь отрывок, который особенно нравился Эмброзу, показывала рисунок или гравюру, и я видел, как она улыбается над запомнившейся страницей.