Но обычного кортежа черных лимузинов на сей раз не видно. Вообще никто не едет. Потом в глубине Кутузовского появляется высоко над проезжей частью желтый свет, а вокруг, пониже, другие огоньки — голубоватые, гаснущие и зажигающиеся через одинаковые интервалы времени. Светящаяся конструкция приближается, можно разобрать очертания. Что это такое? Судно? Ракета? Космический корабль? Наконец различаю, что это. Грузовик везет на прицепе подъемный кран, который тащит самолет. Истребитель-бомбардировщик МИГ. Этому поезду не пройти через туннель под Кутузовским, крылья самолета слишком широки, подъемный кран слишком высок, и ему приходится разворачиваться в обратную сторону. Чудовище, громадное, призрачное, проползает мимо нас. Куда оно направляется?
Дома распахиваю окна, слушаю ночные шумы, думаю о политической борьбе в этом году, об упорных слухах о государственном перевороте, батальонах парашютистов в полной боевой готовности у ворот Москвы, о двигающихся с юга двух танковых дивизиях, о мятежах в казармах… Но никаких страшных, лязгающим оружием чудовищ в Москве не появилось. Может, мне приснился этот самолет на Кутузовском, как и все остальное?
Пишу очередную корреспонденцию, не слишком оригинальную — «Лето в Москве», последнюю перед отпуском. Отрываю листок календаря: завтра 31 июля 1991 года, через два дня я возвращусь в Италию, также и для меня начнется время летнего отдыха. Но уезжать не хочется. Наоборот появляется желание остаться здесь, чтобы меня арестовали, чтобы меня допрашивал мой невидимый противник — таким образом я хотя бы мог узнать, кто увез Наташу. Может быть, мой друг Нано уже узнал это: его допрашивают два месяца, а иногда вопрос раскрывает больше, чем ответ. Я чувствую себя виноватым также и перед ним, он еще в тюрьме, в ожидании судебного процесса, его адвокат говорит, что он отделается высылкой из страны, если будет сотрудничать со следствием и признает свою вину. А я нет, я ни черта бы не признал, я выложил бы следователю все, что знаю… Но что, в сущности, я бы ему выложил, что я знаю? Неужели мне тоже пришлось бы, как и Нано, без долгих разговоров подписаться под «правдой» — решением, вынесенным судом?
Ужинаю в гостинице «Националь», напротив Кремля. Оркестр наигрывает, посетители шумно едят и пьют. Ваше здоровье! Ваше здоровье! — отвечают сидящие за соседними столиками. Подходит девушка, приглашает меня танцевать. Потом садится за мой столик, просит заказать выпить. Пьем. Танцуем. Снова пьем. В зале остались мы одни, официанты приглушают свет и начинают убирать со столов. Она прижимается ко мне, ее волосы касаются моего лица, она обнимает меня за шею, будто мы с ней уже в постели.